“Если ограничение периода службы высшего должностного лица не будет установлено конституцией или традицией, он де-факто сделается пожизненным”.

Томас Джефферсон, третий президент США.

I

Из истории Соединённых Штатов Америки известно, что для дальнейшего развития прописанных Конституцией США принципов демократии ценнейшим вкладом в этом стала заложенная первым президентом США Джорджем Вашингтоном традиция – избираться на указанную должность не более двух раз. И эта традиция не нарушалась со времени ухода в отставку Дж. Вашингтона в 1797 году до 1940 года, когда Франклин Рузвельт был избран президентом США на третий срок, а потом, в 1944 году, – и на четвёртый.

И чтобы такое нарушение существовавшей десятилетиями традиции – регулярной сменяемости президентов после пребывания двух сроков – не повторялось, в 1951 году в Конституцию США была внесена 22-ая поправка, которая гласит: “Никто не может быть избран на должность Президента  более чем два раза, а лица, занимавшие должность президента или действовавшие в течение двух лет от срока, на который был избран президентом другой человек, не может избираться на должность президента более, чем один раз”.

Кстати,  регулярная сменяемость президентов и правительств соблюдается в настоящее время в абсолютном большинстве европейских стран, включая и страны с конституционной монархией.

Дело в том, что при регулярной сменяемости президентов и правительств, во-первых, обеспечивается конкуренция между претендующими на данную должность, что позволяет избирателям сопоставлять и оценивать  их программы.

Во-вторых, приход на эти должности через относительно непродолжительное время новых людей позволяет избежать в стране “застоя” в развитии экономики и духовной жизни, так как с приходом к руководству страны новых людей будут привноситься и новые идеи.

В-третьих, регулярная сменяемость президентов и правительств обеспечивает контроль за деятельностью избранного на эту должность не только со стороны избирателей, но и претендующих на избрание на указанную должность, что повышает ответственность находящегося на данной должности и побуждает его не только следить за результатами своей деятельности, но и за своим поведением.

В-четвёртых, в связи с относительно непродолжительным сроком пребывания на данной должности того или иного лица не даёт возможности появиться культу его личности, со всеми вытекающими негативными последствиями (манией величия, устранением реальных и даже мнимых конкурентов, претензией на особую о нём заботу, присутствием страха и т. д.).

В-пятых, регулярная сменяемость президентов и глав правительств не превращает граждан страны с их правами и достоинствами в безмолвно-послушных подданных находящегося на этих должностях с неограниченным сроком пребывания.

II

Так что и Владимир Ленин тоже, во-первых, создавая партию, считал: “Наша задача – оберегать твёрдость, выдержанность, чистоту нашей (т. е. создаваемой – С. Ш.) партии. Мы должны стараться поднять звание и значение члена партии, – утверждал он, – выше, выше и выше…” (В. И. Ленин. ПСС, том 7. М.: Политиздат, 1972, с. 290-291).

Да и 6 сентября (24 августа) 1917 года, клеймя политических шантажистов, подчёркивал, что партии “… мы верим, в ней мы видим ум, честь и совесть нашей эпохи”. (В. М. Ленин. ПСС, том 34. М.: Политиздат, 1974, с. 93). 

А чувствуя уже возможно скорый приход к власти возглавляемой им партии, в написанной им в августе-сентябре 1917 года работе “Государство и революция” Ленин утверждал: “Рабочие, завоевав политическую власть, разобьют старый бюрократический аппарат, сломают его до основания, не оставят от него камня на камне, заменят его новым, состоящим из тех же рабочих и служащих, против превращения в бюрократов коих будут приняты тотчас же меры, подробно разработанные Марксом и Энгельсом: 1) не только выборность, но и сменяемость в любое время; 2) плата не выше платы рабочего; 3) переход немедленный к тому, чтобы все исполняли функции контроля и надзора, чтобы все на время становились “бюрократами” и чтобы поэтому никто не мог стать “бюрократом”. (В. И. Ленин. ПСС, том 33, М.:  Пoлитиздат, 1974, с. 108).

И далее: “При социализме много из “примитивной” демократии оживёт, ибо впервые в истории цивилизованных обществ масса населения поднимется до самостоятельного участия не только в голосованиях и выборах, но и в повседневном управлении. При социализме все будут управлять, чтобы никто не управлял”. (Там же, с. 116).

Правда, как мы видим, в отличие от Т. Джефферсона, у В. Ленина нет чёткой ясности: будет ли обеспечиваться, а если будет, то согласно предписания в каком документе, “регулярная” сменяемость “высшего должностного лица” в государстве, а с ним и всего состава правительства. Да и вообще, если В. Ленин верил в то, что при социализме “масса населения поднимется до самостоятельного участия не только в голосованиях и выборах, но и в повседневном управлении”, что якобы даст возможность всем на время становиться “бюрократами” и чтобы поэтому никто не мог стать “бюрократом”, то есть всем управлять, “чтобы никто не управлял”, то это попахивает “маниловщиной”, и поэтому от прихода к власти Ленина и руководимой им партии ничего хорошего ждать не приходилось. Управлять государством должны реально мыслящие профессионалы, а не “маниловы”, мечтающие построить на земле общество, подобное библейскому раю!

* * *

Более того, на практике произошло самое страшное. Совершив в октябре 1917 года государственный переворот, “свою властную деятельность большевики начали, – о чём пишет Александр Яковлев, – с обмана. Второй съезд Советов декретом от 26 октября (8 ноября) 1917 года, учредив Совет Народных Комиссаров, заявил, что он является “временным рабочим и крестьянским правительством”, осуществляющим власть “до созыва  Учредительного собрания”. Выборы на это собрание состоялись 25 ноября, уже при новой власти. Большевики их проиграли, поэтому в январе 1918 года Учредительное собрание было разогнано силой. После поражения на выборах Ленин понял, что иного пути удержания власти, кроме насилия, у него нет”. (Александр Яковлев. Омут памяти. М.: “Вагриус”, 2001, с. 82).

А создав в начале 1900-х годов партию профессиональных революционеров или, как её называет А. Яковлев, “своеобразную секту в социал-демократии”  и пробыв её руководителем на протяжении многих лет, а потом и возглавив правительство одной из величайших стран мира, В. Ленин никак не хотел расставаться с достигнутым положением, тем более что в Российской империи, в отличие, скажем, от США, не было традиции выборности и сменяемости власти.

Поэтому, с целью удержания власти возглавляемого им (Лениным) правительством, в стране начались “массовые расстрелы и пытки, заложничество, концлагеря, в том числе детские, внесудебные репрессии, оккупация тех или других территорий… Вешать крестьян, замораживать в прорубях священников, душить глазами непокорных – всё это могло совершать только ненасытное на кровь чудовище, с яростной одержимостью порушившее нашу Родину, маньяк, ограбивший народ до последней хлебной крошки, уничтоживший 13 миллионов человек в гражданской войне”. (Там же, с. 9).

* * *

При этом напомним, что один из виднейших большевиков, но к тому времени уже разошедшийся с Лениным, Александр Богданов (наст. фам. Малиновский) в написанном им в 1906-1907 годах романе “Красная звезда” предупреждал, что строительство социализма в недостаточно развитой стране приведёт к тому, что такой социализм “будет глубоко и надолго искажён многими годами осадного положения, необходимого террора и военщины с неизбежным последствием – варварским патриотизмом. Это будет далеко не наш социализм”. (Цит. по кн. М. Горького “Несвоевременные мысли и рассуждения о революции и культуре (1917-1918 гг.” МПС “Интерконтакт”, 1990, с. 11).

Кстати, примерно такого же мнения был и Максим Горький, приветствовавший февральскую буржуазно-демократическую революцию и одновременно предупреждавший, что в случае насильственного захвата власти большевиками, “на улицу выползет неорганизованная толпа, плохо понимающая, чего она хочет, и, прикрываясь ею, авантюристы, воры, профессиональные убийцы начнут “творить историю русской революции”, в связи с чем считал, что “Центральный Комитет большевиков обязан опровергнуть слухи о выступлении 20-го, он должен сделать это, если он действительно является сильным, способным управлять массами, а не безмолвной игрушкой настроений одичавшей толпы, не орудием в руках бесстыднейших авантюристов или обезумевших фанатиков”. (Там же, с. 75-76).

А когда в октябре 1917 года произошёл государственный переворот и возглавляемое Лениным правительство начало действовать в духе, описанном А. Яковлевым, М. Горький в написанной им 7 (20) ноября 1917 года статье “К демократии” с возмущением констатировал: “Ленин, Троцкий и сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти, о чём свидетельствует их позорное отношение к свободе слова, личности и ко всей сумме тех прав, за торжество которых боролась демократия.

Слепые фанатики и бессовестные авантюристы сломя голову мчатся, якобы по пути “социальной революции” – на самом деле это путь к анархии, к гибели пролетариата и революции”. (Там же, с. 76). 

А вот выдержка из статьи “Вниманию рабочих”, написанной М. Горьким 10 (23) ноября 1917 года: “Заставив пролетариат согласиться на уничтожение свободы печати, Ленин и приспешники узаконили этим для врагов демократии право зажимать ей рот; грозя голодом и погромами всем, кто не согласен с деспотизмом Ленина-Троцкого, эти вожди оправдывают деспотизм власти, против которого так мучительно долго боролись все лучшие силы страны…

Вообразив себя Наполеонами от социализма, ленинцы рвут и мечут, довершая разрушение России – русский народ заплатит за это озёрами крови”. (Там же, с. 83).

* * *

А В. Ленин, продолжая возглавлять, ещё раз напомним: созданную им в 1903 году большевистскую партию, на которую учил смотреть как “на ум, честь и совесть нашей эпохи”, и должен бы быть в этом плане примером для других членов партии, стал, с целью удержания власти, на путь, по существу, неприкрытого лицемерия. Свидетельством тому является его поведение после Х съезда партии , проходившего в марте 1921 года и принявшего по предложению Ленина резолюцию “О единстве партии”, в которой указывалось: “Необходимо, чтобы все сознательные рабочие ясно осознали вред и недопустимость какой бы то ни было фракционности, которая неминуемо ведёт на деле к ослаблению дружной работы и к усиленным повторным попыткам примазывающихся к правительственной партии врагов её углублять разделение (партии) и использовать его в целях контрреволюции”. (История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. М.: Госполитиздат, 1938, с. 213).

Однако, как говорил об этом писателю Феликсу Чуеву Вячеслав Молотов, “на XI съезде (март 1922 г. – С. Ш.) появился так называемый “список десятки” – фамилии предполагаемых членов ЦК, сторонников Ленина. И против фамилии Сталина рукой Ленина было написано “Генеральный секретарь”. Ленин организовал фракционное собрание “десятки”. Где-то возле Свердловского зала Кремля комнату нашёл, уговорились: фракционное собрание, троцкистов – нельзя, рабочую оппозицию – нельзя, демократический централизм тоже не приглашать, только одни крепкие сторонники “десятки”, то есть ленинцы. Собрал, по-моему, человек двадцать от наиболее крупных организаций перед голосованием. Сталин даже упрекнул Ленина, дескать, у нас секретное или полусекретное совещание во время съезда, как-то фракционно получается, а Ленин говорит: “Товарищ Сталин, вы-то старый, опытный фракционер! Не сомневайтесь, нам сейчас нельзя иначе. Я хочу, чтобы все были хорошо подготовлены к голосованию, надо предупредить товарищей, чтобы твёрдо голосовали за этот список без поправок! Список “десятки” надо провести целиком. Есть большая опасность, что станут голосовать по лицам, добавлять: вот этот хороший литератор, его надо, этот хороший оратор – и разжижать список, опять у нас не будет большинства. А как тогда руководить!”

При этом В. Молотов напоминает: “А ведь на Х съезде Ленин запретил фракции”. (Феликс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин. М.: ОЛМА-ПРЕСС”, 2002, с. 240).

* * *

Так что, поскольку организатор и лидер партии, ставшей после захвата власти правительственной, и первый глава Советского правительства, Владимир Ленин, проявил себя властолюбцем и во имя удержания власти, как говорят, до “гробовой доски”, готов был пойти на любое преступление: упразднил свободу слова, печати и самой личности, не гнушался лицемерия, организовал, как известно из истории, изгнание из страны инакомыслящих, а также ввёл террор, причём не только против несогласных с деятельностью Советской власти, но и подозреваемых в этом, то такую практику, к сожалению, продолжил его, как он себя называл, “ученик” – Иосиф Сталин, пробывший в должности Генерального секретаря ЦК ленинской партии более тридцати лет, что, безусловно, способствовало созданию культа его личности, с перечисленными выше негативными последствиями.

“Он руководил, он был вождём, – говорит о Сталине Молотов. – Сначала боролся со своим культом, а потом понравилось немножко…” (Там же, с. 318).

“История ленинского наследия – сталинизма, – пишет А. Яковлев, – в основном и главном вряд ли таит в себе возможность принципиально новых открытий, разве что с точки зрения психиатрии. Уголовному началу удалось надолго занять решающее место в управлении государством. Удалось во многом потому, что воодушевлённые идеей классового стравливания идеологии российской смуты и российского раскола сделали ставку на хижины и их обитателей, на всех обездоленных, постоянно льстя им, что именно они являются сердцем и разумом человечества…

Ленинизм-сталинизм блестяще использовал психологию людей социального дна”. (Александр Яковлев. Омут памяти, с.9)

В связи со сложившейся в стране обстановкой известный учёный и человек большого и глубокого ума Владимир Вернадский в своём дневнике 1941 года записал: “Крупные неудачи нашей власти – результат ослабления её культурности… Он (культурный уровень коммунистов – Л. Г., Э. К.) сильно понизился в последние годы – в тюрьмах, ссылке, и казнены лучшие люди партии, делавшие революцию, и лучшие люди страны”. (Цит. по кн. Л. А. Гордона, Э. В. Клопова “Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы. М.: Политиздат, 1989, с. 198).

И “необычайно показательно в данной связи, – отмечают известные социологи и историки Леонид Гордон и Эдуард Клопов, – результаты изменения состава военных кадров в 1936-1938 гг. По подсчётам А. И. Тодоровского, в это время были расстреляны, замучены и отправлены в тюрьмы и лагеря почти все военачальники, составлявшее высшее командование Красной Армии:

из 5 маршалов – 3

из 2 армейских комиссаров 1-го ранга – 2

из 4 командармов 1-го ранга – 2

из 12 командармов 2-го ранга – 12

из 2 флагманов флота 1-го ранга – 2

из 15 армейских комиссаров 2-го ранга – 15

из 67 комкоров – 60

из 28 корпусных комиссаров – 25

из 199 комдивов – 136

из 397 комбригов – 221

из 36 бригадных комиссаров – 34

Из 108 членов Военного совета СССР, объединявшего наиболее авторитетную часть генералитета наших вооружённых сил, уцелело в конце 1938 г. 10 человек”. (Там же, с. 198-199).

При этом “репрессии затронули не только самые верхние эшелоны армии, но практически весь ей офицерский корпус. Только в 1936-1938 гг. они лишили Красную Армию примерно 40 тыс. командиров, в том числе примерно половины командиров полков. А ведь репрессии не прекратились полностью и после 1938 г. Аресты и казни происходили и в 1939 и в 1940 гг., и предвоенные месяцы 1941 г., и в первые месяцы войны. В итоге к лету 1941 г. около 75 % командиров полков и дивизий в нашей армии занимали свои должности менее года. Общее число офицеров с высшим военным образованием в Вооружённых Силах СССР снизилось в 1936-1940 гг. в 2 раза. Падение кадрового потенциала  Красной Армии в итоге массовых репрессий, – заключают свой анализ Л. Гордон и Э. Клопов, – явилось одной из главных причин наших поражений в 1941-1942 гг.” (Там же, с. 199).

Так что тем, кто только подчёркивает, что организатором победы советского народа в Великой Отечественной войне является товарищ Сталин, не мешало бы задуматься и о том: “А под чьим это руководством и по какой причине – буквально в первые месяцы войны в блокаде оказался Ленинград и немцы были под Москвой, а потом – и на Волге?”

Поэтому А. Яковлев и выносит такой приговор: “Организатором злодеяний и разрушения России является Иосиф Джугашвили (Сталин), подлежащий суду, как и Ленин, за преступления против человечества”.  (Александр Яковлев. Омут памяти, с. 10).

III

Кстати, в отличие от ленинского, не ограничивающего конкретными сроками,  высказывания о необходимости сменяемости руководящих кадров, на XXII съезде КПСС (октябрь 1961 г.) такая необходимость была конкретизирована.

Так, во-первых, в докладе секретаря ЦК КПСС Фрола Козлова “Об изменениях в Уставе Коммунистической партии Советского Союза” отмечалось, что “… принцип коллективного руководства, систематическое обновление состава партийных кадров предотвращают возможность чрезмерного сосредоточения власти в руках отдельных работников и случая выхода их из-под контроля коллектива, обеспечивают широкий приток в руководящие партийные органы новых, свежих сил, правильное сочетание старых и молодых кадров”. (Материалы XXII съезда КПСС. М.: Госполитиздат, 1962, с. 276).

Во-вторых, в принятом названным съездом Уставе Коммунистической партии Советского Союза” (# 25) сказано: “На каждых очередных выборах состав Центрального Комитета КПСС и его Президиума обновляется не менее чем на одну четвёртую часть. Члены Президиума избираются, как правило, не более чем на три созыва подряд”. 

Правда, была сделана и оговорка: “Те или иные деятели партии, в силу их признанного авторитета, высоких политических, организаторских и других качеств, могут быть избраны в руководящие органы подряд на более длительный срок. В этом случае соответствующий кандидат считается избранным при условии, если за него при закрытом (тайном) голосовании подано не менее трёх четвертей голосов”. (Там же, с. 436).

“Состав ЦК компартий союзных республик, крайкомов, обкомов обновляется не менее чем на одну треть на каждых очередных выборах; состав окружкомов, горкомов и райкомов партии, парткомов или бюро  первичных партийных организаций – наполовину. При этом члены этих руководящих партийных органов могут быть избраны подряд не более чем на три срока. Секретари первичных партийных организаций могут избираться подряд не более чем на два созыва”.

И опять-таки оговорка: “Собрание, конференция, съезд могут, исходя из политических и деловых качеств, избрать в состав руководящих органов того или иного работника на более длительный срок. В таком случае для избрания требуется не менее трёх четвертей голосов коммунистов, участвующих в голосовании.

Члены партии, выбывшие из состава руководящего партийного органа в связи с истечением срока их пребывания в нём, могут быть вновь избраны на последующих выборах”. (Там же, с. 436-437).

Однако ставший в октябре 1964 года, после снятия Никиты Хрущёва со всех должностей, Первым секретарём ЦК КПСС Леонид Брежнев сказал на XXIII съезде КПСС: “В связи с тем, что в ЦК КПСС и на имя XXIII съезда партии поступило много предложений, касающихся регламентации обновления и сменяемости партийных органов и их руководящих кадров, нам надо посоветоваться, следует ли сохранять в Уставе эти положения”. И сам же, без всяких советов, предложил: “Видимо целесообразно сохранить в Уставе только принципиальное программное положение о том, что при выборах партийных органов – от первичных организаций до Центрального Комитета – соблюдается принцип систематического обновления их состава и преемственности руководства, а нормы, регламентирующие этот процесс, из Устава исключить”. (Материалы XXIII съезда КПСС. М.: Политиздат, 1966, с. 83, 84).

Что и было сделано.

* * *

А привела эта отмена регламентации сменяемости руководящих кадров к тому, что, если в первый год после ухода Н. Хрущёва на пенсию, были проведены Пленумы ЦК по сельскому хозяйству и по промышленности, оказавшие заметное положительное влияние на развитие этих отраслей, то, спустя несколько лет, однажды, как об этом пишет начальник Четвёртого главного управления Министерства здравоохранения СССР Евгений Чазов, “… проснувшись утром, он (Брежнев – С. Ш.) не мог встать… До его доклада оставался один час. Мы делали всё, чтобы восстановить его активность… не помогали ни лекарственные препараты, ни массаж… Нервное напряжение достигло апогея. Наконец вместе с охраной, которая переживала ситуацию не меньше нас, врачей, мы решили вывести Брежнева на улицу, в сад, и попытаться заставить его идти… Тридцать минут выступления Брежнева мы сидели как на углях – выдержит он или не выдержит?” (Цит. по ст. русского поэта и литературоведа Михаила Синельникова “Люди у власти”. Ж. “Литературное обозрение. Номер первый, второй; одна тысяча девятьсот девяносто третий, с. 4).

А сколько ещё таких фактов приводит Е. Чазов в книге “Здоровье и власть”: “… Астения, депрессия, нарастающая мышечная слабость, доходившая до прострации”. “Брежнев всё больше и больше терял способность к критическому анализу… срывы становились более продолжительными и глубокими”;

 “… Напряжение два месяца… потребовалось нам для того, чтобы вывести Брежнева из тяжёлого состояния”; “… Вся делегация, находящаяся в поезде, видела Брежнева в невменяемом, астеническом состоянии”. (См. там же).

При этом Е. Чазов “рассказывает, как он не раз, пользуясь дружескими, доверительными отношениями с Андроповым, обсуждал с ним ситуации, связанные с нездоровьем Брежнева, с необходимостью доводить объективные данные на сей счёт до членов Политбюро. Ответная реакция, однако, сводилась к тому, что надо надеяться на улучшение и что уж никак не следует заострять на этом внимание: можно поставить под угрозу “сложившийся статус-кво в руководстве и спокойствие в стране”. (Там же).

Так что “почти семь лет в брежневскую пору, – констатирует Е. Чазов, – страна не имела “конкретного руководства”, которое способно было бы заботиться о принципиальных направлениях общественного развития, и это не только не удручало многих в правящей элите, но воспринималось как норма, как гарантия  собственного устойчивого благополучия. Даже когда дееспособность первого лица выявилась полностью, стала самоочевидной, “никто из членов Политбюро” не проявил к этой проблеме “даже минимального интереса” – все делали вид, что “ничего с Брежневым не происходит, что он полон сил и активно работает”. (Там же).

Более того, и этому человеку, по существу, уже часами не соображавшему умом, на каком он свете находится, вешали звезду за звездой, обманывая таким образом народ и доводя его до нищеты.

Кстати, не о стране и благополучии народа заботился и Юрий Андропов, а благодарил за заботу о нём во время пребывания на курортах в Ставропольском крае, когда, будучи ещё председателем КГБ, уговаривал Л. Брежнева избрать секретарём ЦК КПСС, курирующим сельское хозяйство, Михаила Горбачева, который  соприкасался к этой сложнейшей отрасли только будучи помощником комбайнёра. А Андрей Громыко, сам оказавшийся во власти с предвоенных лет и не желавший с ней расставаться, выдвинул Михаила Горбачёва Генеральным секретарём ЦК КПСС, получив за это от Горбачёва “взятку” – должность Председателя Президиума Верховного Совета СССР. 

Конечно, трудно сказать: думал ли А. Громыко, хотя бы “в душе”, что  на главную должность в такой огромной и сложной стране, каким был СССР, он выдвигает человека, вступившего в КПСС в 10-м классе и после окончания ВУЗа не проработавшего по специальности ни одного дня, а устроившегося  в комсомольские, а потом и в партийные органы, что, безусловно свидетельствует о наличии у него уже в ту пору карьеристких замашек; поэтому нет ничего удивительного, что, став Генеральным секретарём ЦК КПСС , М. Горбачёв, и об этом свидетельствует А. Яковлев, “как энергетический вампир, постоянно нуждался в отклике, похвале, поддержке, в сочувствии и понимании, что и служило топливом для его самолюбия и тщеславия, равно как и для созидательных поступков”. (Александр Яковлев. Омут памяти, с. 445).  К тому же М. Горбачёв не знал страну, которой взялся руководить, поскольку родился и рос, а потом и работал только в Ставропольском крае.  Так что избрание его на указанную должность – это был приговор  существованию великой страны, тем более, что он ещё затеял так называемую “перестройку”, не представляя, что надо делать для её осуществления.

Поэтому верится с трудом, что эти люди смотрели на возглавляемую ими партию как на “ум, честь и совесть нашей эпохи?”. Это – преступники! – по другому их не назовёшь; добрались до власти и обеспечили себя всеми благами, поэтому и держались за эту власть до “гробовой доски”.

IV

К сожалению, несменяемость президентов стала характерным явлением и для отдельных государств, ставших суверенными после распада СССР. Примером тому являются Российская Федерация и Республика Беларусь, причём возглавили их отнюдь не лучшие президенты. Поэтому руководитель службы безопасности президента Р Ф, Александр Коржаков, для своей книги “Борис Ельцин: от рассвета до заката” (М.: “Интербук”, 1997) и взял в качестве эпиграфа слова французского политика и дипломата XIX века Талейрана: “Целые народы пришли бы в ужас, если б узнали, какие мелкие люди властвуют над ними” (с. 3).

Дело в том, что у первого Президента Российской Федерации Бориса Ельцина было тяжёлое, безрадостное детство; к тому же ещё и рос он отпетым хулиганом, свидетельством чему может быть уже одно то, что, будучи в пятом классе, он вбивал в стул учительницы немецкого языка патефонные иголки. Главным средством его воспитания в детские и подростковые годы был ремень отца, кстати, как об этом пишет сам Б. Ельцин, имевшего крутой характер. (См. Борис Ельцин. Исповедь на заданную тему. М., 1999, с. 13).

Так что, естественно, всё это: гены отца, безрадостное, хулиганистое детство и воспитание ремнём,  отразилось на характере Б. Ельцина, воспитало в нём властолюбие, проявившееся в полную меру во время пребывания его на высоких партийных должностях и в годы президентства. 

“Власть держит человека, – пишет он, – захватывает его целиком. Это не проявление какого-то инстинкта, лишь со стороны кажется, что власть – сладкая вещь. Нет, дело не в инстинкте. Захватывает борьба с обстоятельствами, политическая логика и тактика, захватывает огромная напряженная работа, требующая от человека всех физических и духовных сил. Да, моменты такой самоотдачи дано пережить не каждому человеку. Этим и притягивает власть”. (Цит. по кн. Роя Медведева “Время Путина. М.: “Фолио”, 2002, с. 19). 

Так что, по свидетельству А. Коржакова, “Борис Николаевич вёл себя как настоящий партийный деспот”, примером тому служит, скажем, то, как  он, “отчитывая провинившегося руководителя за плохую работу, унижая при этом его человеческие достоинства”, в связи с чем присутствовавшему в тот день на заседании бюро Московского горкома А Коржакову “было неловко слышать”.  

Более того, даже когда Б. Ельцин “приходил домой, дети и жена стояли навытяжку. К папочке кидались, раздевали его, переобували. Он сам только руки поднимал”.

Хотя во время работы в партийных органах, и это надо отметить: в отличие от многих других партийных деятелей, “Борис Николаевич был убеждённым коммунистом, старательно посещал партийные мероприятия, и его тогда вовсе не тошнило от коммунистической идеологии. Но в рамках этой идеологии он был, наверное, самым искренним членом партии и сильнее других партийных боссов стремился изменить жизнь к лучшему”. (Александр Коржаков. Борис Ельцин: от рассвета до заката, с. 51, 52).

“Будучи первым секретарём МГК, – свидетельствует А. Коржаков, – Борис Николаевич регулярно посещал с проверками продовольственные магазины. Сначала мы ездили по одному и тому же маршруту, заезжая в магазины, расположенные вдоль правительственной трассы. Правда, когда торговое начальство узнало о наших визитах, то стало снабжать эти магазины получше остальных. Привычка: лично проверять, какие продукты лежат на прилавке,… сохранилась у шефа со Свердловска…

Мы намекнули Борису Николаевичу, что магазины подальше от трассы снабжают не так полноценно, как остальные, и он поручил мне (Коржакову – С. Ш.) подбирать объекты для проверки..

И мы заезжали неожиданно, заставая врасплох перепуганного директора. В то время Ельцина в лицо не очень-то знали и могли послать куда подальше. Внезапность визита являлась отнюдь не самоцелью – только так можно было установить истинное положение дел, без прикрас…

Иногда мы приезжали на торжественное открытие детского сада или какого-то предприятия. Борис Николаевич произносил убедительную речь. Ему верили. Мы тоже верили, что его энергия, работоспособность могут изменить жизнь к лучшему. Наивными мы были в то время…” (Там же, с. 55-56).

А вот мнение Александра Солженицына о Борисе Ельцине как о Президенте Российской Федерации: “Президент слишком русский… Не в укор, но и не в достоинство. Власть для него – высшая ценность, оптимальная форма личного существования. Формированию чувства всесилия помогали не только характер, но и, как это ни парадоксально, упадок центральной власти при Брежневе, когда многие “первачи” стали всемогущими князьями… Работоспособен до исступления, когда может, но ленив на анализ. И отсюда практика: куда кривая вывезет. А вывезла она к тотальному порабощению российского народа чиновничеством”. (См. Александр Яковлев. Омут памяти, с. 568).

При этом делать своё дело “кривой” способствовало и то, что к этому времени у Ельцина уже было пристрастие к водке, причём такое сильное, что А. Коржаков использовал данный ему аппарат для закручивания пробок на бутылке, приготовляя для Ельцина, вместо водки, смесь водки с водой.

“Не дать водки вообще, – пишет А. Коржаков, – увы, было невозможно. Даже после шунтирования, несмотря на строжайший запрет врачей, Наина Иосифовна принесла супругу коньяк”. (Александр Коржаков. Борис Ельцин: от рассвета до заката, с. 304).

Однако, при всём сказанном о нём, Б. Ельцин терпел критику, причём порой и не заслуженную, не посягал на свободу слова и печати, радио и телевидения, не стал запрещать оппозиционных его политике партий.

Правда, как и у многих людей, переживших бедное детство и подростковый возраст, у Ельцина всё больше и больше стало проявляться желание использовать своё президентское положение, кстати, доставшееся ему потерей и нервов и здоровья, для комфортной жизни.

Таким образом, хотя у Ельцина, как считает А. Коржаков, “было всё, чтобы грамотно провести реформы, предотвратить коррупцию, улучшить жизнь миллионов россиян. Но Борис Николаевич поразительно быстро был сломлен всем тем, что сопутствует неограниченной власти: лестью, материальными благами, полной бесконтрольностью… И все обещанные народу перемены свелись, в сущности, к бесконечным перестановкам в высших эшелонах власти. Причём после очередной порции отставок и новых назначений во власть попадали люди, всё меньше и меньше склонные следовать государственным интересам. Они лоббировали интересы кого угодно: коммерческих структур, иностранных инвесторов, бандитов, личные, наконец. Да и Ельцин всё чаще при принятии решений исходил из потребностей семейного клана, а не государства”. (Там же, с. 359).

Поэтому, даже несмотря на случившийся инфаркт накануне предстоящих новых выборов, Борис Николаевич приложил все оставшиеся силы, чтобы не выдать себя больным, и пошёл на выборы; а, будучи переизбранным, тут же слёг в больницу для проведения операции на сердце. Естественно, что выйдя из больницы, он уже стал, по существу, нетрудоспособным, тем более что не переставал прикладываться к рюмке, но продолжал держаться за власть; кстати, вопреки Конституции Р. Ф. (ст. 92), в которой сказано: “Президент Российской Федерации прекращает исполнение полномочий досрочно в случае стойкой неспособности по состоянию здоровья осуществлять принадлежащие ему полномочия”. (См. там же, с. 23).

И, конечно же, непростительным грехом Б. Ельцина, как считает А. Яковлев, и считает по праву, является “чеченская война. Она преступна, а потому затемняет всё остальное – хорошее и созидательное”. (Александр Яковлев. Омут памяти, с. 567).

Так что у депутата Государственной Думы, Сергея Ковалёва, были все основания обратиться 24 января 1996 г. к Б. Ельцину с “Открытым письмом”, в котором сказано: “Избирая Вас, Россия видела перед собой не только политика, готового ломать старое государственное устройство, но и человека, искренне стремящегося изменить самого себя, свои взгляды, пристрастия, властные привычки. Вы убедили многих – и меня, в том числе – что гуманистические и демократические ценности могут стать для Вас основой жизни, работы, политики…

Однако за последние годы Вы, продолжая в каждом публичном выступлении заверять слушателей в своей незыблемой приверженности демократическим идеалам, стали – сначала медленно, а потом всё более круто – менять курс руководимой Вами государственной политики. В настоящее время Ваша администрация пытается повернуть страну в направлении, прямо противоположном тому, которое было провозглашено в августе 1991 года. Это приводит меня к необходимости публично обозначить свою позицию…

Для меня лично горько и то, что Вы предали самого себя. Я верил (и продолжаю верить), что даже секретарь обкома способен стать человеком. В какие-то периоды мне казалось, что Вам это почти удалось. Но Вы отказались от этой возможности – а ведь могли…

Уведомляю Вас, что с этого дня я больше не являюсь ни Председателем Комиссии по правам человека при Президенте РФ, ни членом Президентского Совета, ни членом прочих президентских структур.

Думаю, что Вы не будете сожалеть о моём уходе. Я тоже”. (С. А. Ковалёв. Мир, страна, личность. М.: “Изограф”, с. 117-122).

* * *

Кстати, к тому времени так, как и С. Ковалёв, думали о Б. Ельцине уже многие, поэтому рейтинг его приближался к нулю. “И сам Ельцин, понимая это, – о чём писал Анатолий Собчак уже в 1995 году, – в одном из своих интервью на вопрос о том, какая опасность подстерегает Россию, ответил так: “Самая большая опасность для России может возникнуть из-за того, кто станет её следующим Президентом”. 

При этом А. Собчак далее пояснял: “Это абсолютно точная ситуация, потому что сегодня (т. е в 1995 г. – С. Ш.), хотя жаждущих занять это место и уже объявивших себя потенциальными кандидатами более чем достаточно, никто не может с уверенностью предсказать, кто же победит на президентских выборах…

И именно на президентских выборах 1996 года мы получим ответ на вопрос: сумеет ли Россия обрести нового лидера, либо власть окончательно вернётся в руки номенклатуры, независимо от того, кто её будет представлять – зловещая фигура нового политического “Хлестакова” – Жириновского, или по-провинциальному неуклюжая, топорная фигура лидера коммунистов Зюганова, или представителя тех же сил в генеральском мундире”. (Анатолий Собчак. Жила-была коммунистическая партия. Санкт-Петербург. Ленинград, 1995, с. 215, 216).

А в результате выборов 1996 года, как уже сказано, Президентом Российской Федерации продолжил быть Борис Ельцин; хотя вышедший из больницы после операции на сердце, повторим: представлял собой, как и в последние годы своего пребывания во власти Брежнев, Суслов, Андропов и Черненко, физически и интеллектуально немощным человеком. В этой связи и думал Ельцин во время второго срока своего президентства не столько о государственных делах, сколько о своей судьбе и судьбе своей семьи после ухода его на пенсию, понимая, что это будет во многом зависеть от преемника на президентском посту. Не чужда ему была мысль и о том, что скажет о нём история.

Но “у историков, – как пишет об этом автор многих книг по истории, социологии, философии и литературоведению Рой Медведев, – имеется один почти безусловный критерий для оценки значения и роли того или иного лидера в истории своей страны. Мы прибегаем к сравнению того состояния, в котором данный лидер принял власть в своей стране, и того, в котором находилась страна, когда он оставил свой пост после смерти или в результате других обстоятельств”.

При этом, Р. Медведев отмечает, что Б. Ельцин “принял страну в 1991 году в плохом состоянии, но оставил её в декабре 1999 года в ещё более худшем состоянии. Уровень жизни подавляющего большинства российских граждан снизился в эти 8 лет по всем почти основным показателям на 40-50 %, а число людей, живущих в условиях крайней нужды, приблизилось к половине населения России. Смертность в стране значительно превышала рождаемость, и это привело к сокращению  населения страны на три миллиона человек. Возросла преступность, но заметно деградировали системы образования, здравоохранения и культуры. Количество безработных  в стране достигло почти 10 миллионов человек, потребление чистого алкоголя в год на одного человека существенно возросло, а потребление мяса существенно уменьшилось”. (Рой Медведев. Время Путина. Россия на рубеже веков. М.: “Фолио”, 2002, с. 29-30).

V

При этом к концу 1999 года Борис Ельцин стал настолько немощным, что превратился  просто в посмешище; поэтому надо было уходить, тем более что, как ему казалось, и преемник надёжный был уже найден – им должен был стать Владимир Путин, до этого опробованный на постах директора ФСБ и премьер-министра. Правда, как вспоминал Рой Медведев, “назначение Путина на пост премьера не вызвало большого интереса и серьёзных комментариев ни в России, ни за её пределами. А слова Ельцина о том, что он видит в Путине своего преемника на посту Президента и что именно Путин “сплотит вокруг себя тех, кому в новом XXI веке предстоит обновлять великую Россию”, вызвали всеобщее раздражение среди политиков. “Сплошной абсурд власти”, – заметил по этому поводу Юрий Лужков. “Акт безумия”, – поддержал столичного мэра Борис Немцов. “Клиника”, – откликнулся Геннадий Зюганов… Комментируя новое назначение В. Путина, газета “Известия” писала: “Никогда президентская власть Бориса Ельцина не была так слаба, как сейчас. Похоже, Президент пытается в этой ситуации сделать упор на грубую силу… Мы получаем правительство, выполняющее простые тактические решения и команды, или техническое правительство с опорой на бронетехнику”. (Рой Медведев. Загадка Путина. М.: “Права человека”, 2000, с. 22).

Кстати, сам В. Путин, принимая 31 декабря 1999-го года от Б. Ельцина пост Президента РФ, заявил: “Я хочу предупредить, что попытки выйти за рамки законов, за рамки Конституции России будут решительно пресекаться. Свобода слова, свобода совести, свобода средств массовой информации, права собственности – эти основополагающие элементы цивилизованного общества будут надёжно защищены государством”. (См. интернет).

Однако, несмотря на такие его обещания, в адрес В. Путина, в связи с его избранием Президентом РФ, появился ряд высказываний отрицательного плана. Так, директор московского Центра стратегических исследований Андрей Пионтковский говорил: “Всё, что я знаю о Путине, заставляет меня считать его очень опасным для моей страны и для всего мира… и если российские либералы  ошибутся в определении истинной сущности режима Путина, то эта ошибка станет для них фатальной”. (Цит. по кн. Юрия Дроздова и Василия Фортышева “Юрий Андропов и Владимир Путин”, М.: “Олма-Пресс”, 2002, с. 126).

А вот мнение Сергея Ковалёва: “Я пессимистически оцениваю то политическое направление, в котором Путин и его команда намерены вести Россию. Путин выходец из КГБ. Это означает, что он тактик, а не стратег. Он заглядывает вперёд всего  на 2-3 дня”. (Там же, с. 129).

  В то же время Рой Медведев закончил свою книгу “Время Путина”, вышедшую в свет в 2002 году, оптимистическими словами: “Владимир Путин оказался нужным человеком в нужное время и на нужном месте. Это наша удача”. Правда, при этом сделал оговорку: “Но нельзя рассчитывать только на удачи. В России растёт потребность в новых политических и государственных деятелях, в новых экономистах и идеологах, которые могли бы поддержать и продолжить то возрождение страны, которое по большому счёту только начинается!..” (Рой Медведев. Время Путина? Россия на рубеже веков, с. 362).

Кстати, в том же, 2002 году, в  “Огоньке” (№35) вышла статья Михаила Леонтьева “Наша национальная идея”, в которой, во-первых, автор утверждает: 

“Россия всегда как государство будет империей. Она и может существовать только как империя….”

Во-вторых, он считает: “Для России характерна цикличность, обычная цикличность нашей истории: “смута – собирание”, “смута – собирание”… Это не моя идея, у нас в стране говорят многие. Россия периодически распадалась на куски, гораздо более дробные и мелкие, чем сейчас. А потом собиралась…”

И далее М. Леонтьев делает заключение: “Поэтому нам нужна сейчас актуальная востребованная  идеология. И пример того же Путина подтверждает. Путин является… представителем новой национальной идеи. Он её формулирует, пусть фрагментарно, пусть в форме рефлексии на те или иные вызовы. И в основном попадает. А в тех случаях, когда он не попадает, ему прощается. Пока. Потому что народный инстинкт считает, что он попадает в главном. А остальное – это мелочи, тактика. Так вот та идея, которую Путин олицетворяет и которой он нам нравится – это идея реванша…

Говоря о реванше, я имею в виду восстановление тех исторических (экономических, политических, геополитических (!!! – С. Ш.) позиций России, которые ей принадлежат по праву (!!! – С, Ш.). Только в этих рамках Россия и может существовать (!!! – С. Ш.)…

Наша идея уже нащупана, она уже висит в нашем воздухе. Если говорить одним словом, то наша национальная идея – это Путин. Не Путин как живой человек и политик, а просто как образ политика. Отсюда у него и рейтинг такой огромный. Народное сознание наполняет его своим не совсем сформулированным пониманием того, какой эта идея должна быть. Путин воспринимается всеми как носитель некоей осмысленной национально-государственной идеи, которой в предыдущее время не было вообще”. (С. 16-17).

И М. Леонтьев прав: с первых дней после избрания В. Путина Президентом Российской Федерации её воздух наполнился идеей восстановления Российской империи, причём лучше всего – в прежних её границах. И то, что он  попытается это сделать, можно было судить по речи В. Путина, работавшего тогда в санкт-петербургской мэрии, произнесённой им в марте 1994 года на заседании Бергедорфского форума, проходившего в Санкт-Петербурге.

В. Путин вначале обвинил в бездарности Горбачёва, затем, как об этом пишет присутствовавший на названном форуме немецкий журналист-международник Александр Раф, “без вводных слов перешёл к главной теме своего выступления – будущему Сообщества независимых государств (СНГ) и положению двадцати пяти миллионного русскоязычного меньшинства, после распада СССР внезапно оказавшегося на территории других государств.

По словах Путина, этих русских ни в коем случае нельзя считать оккупантами, они – такие же жертвы коммунистического режима, как и другие народы бывшего Советского Союза. Эти люди частично жили на территориях, которые исторически принадлежали России, как, например, Крым или Северный Казахстан. Ради сохранения всеобщего мира Россия отказалась от них.

Русские в новых независимых государствах, подчеркнул Путин, не должны подвергаться дискриминации. Им следует предоставлять двойное гражданство. Он добавил, что “мировое сообщество ради сохранения всеобщего мира также должно уважать интересы Российского государства и русского народа, являющегося, несмотря ни на что, “великой нацией”. (Александр Раф. Владимир Путин. “Немец” в Кремле”. М.: “Олма-пресс”, 2002, с. 8).

Кстати, “Путина поддержал тогда заместитель министра обороны России, ставший позже секретарём Совета безопасности Андрей Кокошин”. (Там же, с. 9).

А “наиболее резкие критические высказывания в адрес Путина прозвучали со стороны некоторых его коллег. Так, советник Ельцина по национальным вопросам Эмиль Паин призвал Путина воздержаться от каких-либо попыток “защитить русских, оказавшихся за пределами России, ибо тем самым он лишь создаёт почву для новых конфликтов в СНГ и сильно ухудшит положение своих подопечных. Профессор из Санкт-Петербурга Ватаняр Ягья удивленно покачал головой: какие территории Москва, по мнению Путина, добровольно уступила новым независимым государствам? Крым был завоёван Россией только в конце XVIII века. Северный Кавказ также в своё время был аннексирован царями. Такими высказываниями, Ягья произнёс эти слова, глядя в глаза сидевшего напротив Путина, он провоцирует появление имперских настроений, которые, в свою очередь, делают возможным великодержавную политику”. (Там же).

“Несогласие с выступлением Путина, – читаем мы далее в названной книге А. Рафа, – высказали и некоторые другие члены российской делегации. Более того, “краткая речь Путина даже на следующий день продолжала волновать некоторых участников Бергедорфского форума. Руководитель Центра по изучению российских реформ при Санкт-Петербургском университете Ингеборг Фляйшхауэр – одна из немногих женщин, присутствовавших тогда на совещании, – не скрывала, что очень озабочена заявлением Путина о возможных территориальных претензиях России”. (Там же, с. 10).

Таким образом В. Путин уже тогда не скрывал, подчёркивает А. Раф, “что со временем стал настоящим антикоммунистом. Коммунисты, по его мнению, сперва залили кровью великую Россию, а затем в итоге довели её экономику до полного краха. Его самое сокровенное желание – вернуть России былое величие. Он предпочёл бы сделать это демократическим путём, но, если не получиться, готов прибегнуть и к авторитарным методам”. (Там же, с. 12).

Так что,  Б. Ельцин, из-за своего и своей семьи благополучия, сделал своим преемником на посту Президента Российской Федерации В. Путина, в котором, не как он думал, “сочетается огромная приверженность демократии, рыночным реформам и твёрдый государственный патриотизм” (Рой Медведев. Время Путина, с. 7), а махрового русского шовиниста.  

При этом заметим, что, в знак благодарности Б. Ельцину за подаренный пост, первым указом исполняющего обязанности Президента Р. Ф. В Путина стал указ “о пожизненной неприкосновенности Бориса Ельцина и условиях его жизни и охраны”. (См. Рой Медведев. Время Путина, с. 27). 

* * *

Проходили годы… И, как и следовало ожидать, общающееся с Путиным окружение стало меняться. Многие, как писал  в 2006 году Владимир Соловьёв, невольно казались как бы меньше ростом и стали заглядывать Путину в глаза снизу, в том числе и Жириновский, Рогозин.

Более того, “вскоре выяснилось, что единственным человеком, выступающим перед народом с разъяснениями внешней и внутренней политики, является сам президент. На экране он появляется чуть не чаще, чем премьер-министр, и уж гораздо чаще, чем сотрудники его Администрации”. (Владимир Соловьёв. Русская рулетка. Заметки на полях новейшей истории. М.: “ЭКСМО”, 2006, с. 182, 183).

А тем временем В. Путин, будучи избранным в 2012 году Президентом РФ уже на третий срок, 19 января 2014 года в интервью телеканалам ВВС, АВС, “Россия I” заявил: “Самое плохое и самое опасное, что может быть для человека, который занимается политикой, – вцепиться в своё кресло руками и зубами и думать только об этом. Тогда в этом случае провал неизбежен, потому что всегда будешь бояться совершить какой-то неверный шаг. Не об этом надо думать, а о результатах своей работы”. (См. интернет).

Заметим: всё сказано так, как в своё время писал Томас Джефферсон. Но дела расходились со словами: В. Путин, по-видимому, в качестве своего “верного шага”  считает и  произошедшую в феврале-марте 2014 году аннексию Российской Федерацией Крыма, который, как уже сказано, ещё работая в санкт-петербургской мэрии, он считал русской территорией. Кстати, я хорошо помню те дни 2014 года; и тем, кто тоже, как и Путин, считал Крым русским, я пояснял, что Крым никогда не был русским; а стал, после завоевания его Российской империей, российским, а это не одно и то же; при этом напомнил, что одним из известнейших героев севастопольской обороны 1854-1856 годов был Пётр Маркович Кошка, родившийся  в селе Ометинцы Подольской губернии (ныне Винницкая обл.). И то, что после передачи его Украине Крым принадлежит ей, в этом не может быть никакого сомнения.

А вообще, В. Путин, для удержания во власти и обоснования своей идеи – возрождения Российской империи, готов идти на разного рода ничем не подкреплённые измышления, скажем, путая (или умышленно объединяя) понятия “народ” и “национальность”.

Но, как известно, народ – это население страны (Российской Федерации, Украины, Беларуси, Казахстана и т. д.), части света (Европы, Азии, Австралии и т. д.), планеты Земля, а также отличающееся близостью каких-то признаков, например, славянские народы, народы романской группы.

А нация – это исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникающая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психологического склада, проявляющегося в общности культуры.

Поэтому, да, русские (но не россияне – все жители Российской Федерации), украинцы, беларусы (более того: сюда можно прибавить поляков, болгар и т.д.) – это народы одной – славянской группы; но это совсем не значит, что они и одной национальности: у каждого из этих народов, при их формировании как нации, были и, кстати, остаются – общий, но только им присущий, язык, общая территория, общая экономическая жизнь и присущая каждому из этих народов своя культура. 

Нельзя признать правильным и утверждение В. Путина, что якобы НАТО продвигается на восток и угрожает Российской Федерации. Во-первых, не НАТО продвинулся на восток, а страны бывшего Варшавского договора, помня “опеку” их Советским Союзом, попросились в НАТО, тем более что руководство Российской Федерации заявляет о своей преемственности СССР. Не забыли 1940 года и Прибалтийские страны – поэтому тоже в НАТО. 

Во-вторых, а не агрессивная ли политика путинского режима, и, в частности, нападение Российской Федерации на Украину, заставили спасаться в НАТО  Финляндию и Швецию, в результате чего НАТО приблизился к Санкт-Петербургу почти на расстояние пистолетного выстрела?

Более того, Путин готов, демонстрируя свою преданность православной вере, – принять у патриарха Московского и всея Руси Кирилла причастие, а посещая Чеченскую Республику и, показывая, что он уважает ислам, – целовать Коран. Трудно сказать, как это выглядит по отношению к православной религии?

Показать своё уважение к исламу, как и к другим религиям, можно просто – проявляя уважение к исповедующим ту или иную религию. “Церковь, – читаем мы, например, у папы Иоанна Павла II, – с уважением относится к мусульманам, поклоняющимся Единому Богу, Живому и пребывающему, милосердному и всемогущему, Творцу неба и земли”. Благодаря своему монотеизму, приверженцы Аллаха нам особенно близки”. (Папа Иоанн Павел II. Переступить порог надежды. М.: “Истина и Жизнь”, 1995, с. 125). 

* * *

А как же чувствуют себя россияне, подтверждающие вот уже на нескольких проходивших выборах Президента “выбор” Б. Ельцина?

Ведь, из-за попыток осуществления В. Путиным своих бредовых идей, в том числе восстановления Российской империи, они обречены на дальнейшее обнищание и, с началом нападения в феврале 2022 года на Украину с целью присоединения её к России, на гибель сотен тысяч своих сыновей, мужей и отцов?

К тому же: Российская Федерация, родина Михаила Ломоносов и Дмитрия Менделеева, Сергия Радонежского и Серафима Саровского, Александра Радищева и Александра Герцена, Николая Вавилова и Дмитрия Сахарова, Александра Матросова и Юрия Гагарина, оказалась в глубокой международной изоляции.

И неужели при этом не чувствует угрызения своей совести Валентина Терешкова, ставшая депутатом Госдумы РФ в далёком 1996 году и предложившая в 2020 году внести поправку в Конституцию Российской Федерации, позволившую В. Путину избираться Президентом РФ ещё два раза?

Кстати, сам В. Путин довластвовался за эти долгие годы до того, что заслужил такие названия как “выживший из ума дед”, и даже “мудак”.

VI

Президентом Республики Беларусь в 1994 году стал Александр Лукашенко, который во время своей предвыборной кампании, во-первых, обещал избавить республику от коррупции, посадив в тюрьму всех мошенников, грабивших свой народ, а во-вторых, использовал для достижения своей цели самые преступные методы агитации, вплоть до инсценировки покушения на него.

Естественно, что всё это был обман, как говорят, “честного народа”: из называемых им коррупционеров все они на свободе, а некоторые из них даже оказались в его ближайшем окружении.

Более того, посидев какой-то год с небольшим в президентском кресле, 23 ноября 1995 года, в интервью немецкой газете “Хандельсблатт” А. Лукашенко заявил: “… немецкий порядок формировался веками. При Гитлере это формирование достигло наивысшей точки. Это то, что соответствует нашему пониманию президентской республики и роли в ней президента”.

При этом, вначале высказавшись с такой откровенностью о приверженности к гитлеровским порядкам, Г. Лукашенко стал уточнять: “То есть я хочу конкретизировать, чтобы вы не подумали, что я приверженец Гитлера. Нет, я подчёркиваю, что не может быть в каком-то процессе или в каком-то человеке всё черное или всё белое. Есть и положительное”.  И далее начал искать положительное у Гитлера: “Гитлер сформировал мощную Германию благодаря сильной президентской власти… Это были тридцатые годы, время сильного кризиса в Европе, а Германия поднялась благодаря сильной власти, благодаря тому, что вся нация сумела консолидироваться и объединиться вокруг лидера”.

И далее Лукашенко продолжил: “Сегодня мы переживаем такой же период времени, когда нужна консолидация вокруг одного или группы людей, чтобы выжить, выстоять и подняться на ноги. Поэтому на этом этапе определяющее значение, ведущее, я бы сказал, значение будет иметь глава государства – президент”.

Затем Лукашенко отметил, что “парламент должен писать законы, по которым должно жить общество”, а после этого опять подчеркнул: “Глава государства – президент – его авторитет, его ведущая роль на этом этапе выходит на первое место. Она должна быть неоспоримой. Этому учит нас немецкая история”.

Так что в написанной мной и вышедшей в сентябре 1996 года статье  “Люди, будьте бдительны! В республике запахло фашизмом!” (“Народная воля” № 81) пришлось этому дипломированному историку пояснить, что, во-первых, Гитлер не был президентом Германии, а канцлером, и во-вторых, далеко не вся немецкая нация консолидировалась вокруг Гитлера. Наиболее сознательная и честная её часть, из-за своей борьбы против политики Гитлера, оказалась в тюрьмах и концлагерях, включая и таких выдающихся сыновей немецкого народа как  Эрнст Тельман, Йон Шер и Эрих Хонеккер, а ещё одна часть во главе с Вильгельмом Пиком, Францем Даленом, Вильгельмом Флорином и другими истинными патриотами Германии организовали антифашистское движение. 

Во-вторых, обращаясь к гражданам республики, я писал в названной статье, что можно было бы “отнести увлечение “фюрером” насчёт молодости президента, но его конкретные шаги по усилению личной власти не позволяют сделать этого. За несколько месяцев до интервью немецкой газете указом президента численность сотрудников его Службы безопасности была доведена до 260 человек.

Этим же указом служба безопасности президента наделена правом  осуществления оперативно-розыскной деятельности. Это значит – наделена правом в любую минуту у каждого из нас сделать обыск, а то и задержать на некоторое время. И всё это без разрешения на то прокурора”.

Более того, подобно австрийцу Гитлеру, ставшему главой великой Германии, Лукашенко тоже предпринимал конкретные шаги, вплоть до проведения совещаний с руководителями российских областей, чтобы стать президентом великой России, тем более что, как уже сказано, в последнее время своего президентства Ельцин был уже совсем немощным. Так что Лукашенко не просто хотел присоединить Беларусь к России, как думали многие россияне, а с целью удовлетворения своих властолюбивых амбиций.

Поэтому очень странно, что во время ноябрьского (1996 г.) референдума этого маньяка поддержали руководители Российской Федерации и верхушка Коммунистической партии Беларуси во главе с первым секретарём ЦК Анатолием Малофеевым

При этом напомним: у поддерживающих Лукашенко коммунистических “боссов” был пример Генерального секретаря ЦК ВКП(б) Иосифа Сталина, который, принимая в Москве 23 августа 1939 года гитлеровского Министра иностранных дел Риббентропа, предложил тост “за нового антикоминтерновца Сталина!” 

Естественно, что Риббентроп тут же бросился звонить в Берлин и докладывать Гитлеру об услышанном из уст “главного коммуниста планеты” такое признание.  В ответ Риббентропу Гитлер сказал: “Мой гениальный министр иностранных дел!” (См. Феликс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин. М.: “ОЛМА-ПРЕСС”, 2002, с. 24). 

А в феврале 2022 года этот приверженец гитлеровских порядков предоставил землю Беларуси, горевшую во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов под ногами гитлеровских захватчиков, в связи с массовым партизанским движением, – для использования её путинской кликой при нападении на соседнюю, братскую для россиян и беларусов, Украину; говоря при этом без зазрения совести, что Украина и Польша хотели и хотят напасть на Беларусь.

Правда, удивляться нечему – от нескончаемого пребывания в кресле главы государства  ум мрачнеет и многое начинает казаться. Скажем, показалось же В. Путину, что если вторжение в Украину назвать не войной, а спецоперацией, то посланных им туда захватчиков, несмотря на их варварское поведение, украинский народ будет встречать чуть ли не с цветами…  А их встретили, как в своё время и гитлеровских захватчиков, огнём и мечом.

Забыли эти оба маньяка и их приспешники, что все захватнические войны заканчиваются там, откуда начинались. Примером тому является окончание наполеоновских походов начала 1800-х годов во Франции, а Первой и Второй мировых войн – в Германии. Так что закономерным является и то, что начатая Путиным и поддержанная Лукашенко война против Украины возвратилась уже в Россию, где она должна и закончиться.

Семён Шарецкий
доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент ВАСХНИЛ, председатель Верховного Совета Р.Б. 13 созыва.