Каждая третья американка сталкивалась с домашним насилием

Достижения в борьбе за прекращение самого распространенного насилия в мире – домашнего насилия.

“Домашнее насилие — старейшая и наиболее распространенная форма насилия в мире,” — сказала писательница, эссеистка и феминистка Анджела Дэвис. 

Оно уже давно считается неизбежной частью сложной ткани семейных отношений во всех культурах, включая господствующую американскую культуру. Сегодня появляется растущее движение за разрушение этого образа мышления, несмотря на то, что данные показывают, что каждая третья женщина и каждый шестой мужчина в США сталкивались с домашним насилием в какой-то момент своей жизни. 

На еженедельном брифинге EMS для прессы, организованном совместно с Фондом Blue Shield of California 3 ноября, приглашенные спикеры обсудили три недавние попытки найти решения посредством законодательства, реформ в судах и массовой мобилизации жертв насилия с помощью социальных сетей.

Словами Анджелы Дэвис, писательницы, публицистки и активистки, взятыми из ее презентации, которую она сделала на конференции BSCF и Black Freedom Fund неделей ранее, был открыт брифинг: “Самым ярким показателем прогресса в борьбе с домашним насилием было то, что в отличие от сегодняшнего дня мое детство было наполнено молчанием по этому поводу. В то время предполагалось, что ничего нельзя сделать, кроме решений, предполагающих побег, но не меняющих рамки, не оспаривающих, является ли насилие обязательно частью человеческих отношений”. 

“Домашнее насилие существовало в большинстве человеческих обществ на протяжении сотен лет, но оно представлено как проблема выживших,” — сказал Дэвис. “Несмотря на все действия, которые произошли с тех пор, как эта тема стала предметом публичного обсуждения в 1970-х годах, включая активизм, группы поддержки и кризисные центры, фактическая распространенность насилия не сильно изменилась.”

По данным Центров по контролю и профилактике заболеваний, каждая четвертая женщина и каждый шестой мужчина в США в течение своей жизни подвергаются домашнему насилию.

За закрытой дверью: сексуальное и духовное насилие в семьях славянских иммигрантов

‘По сравнению с тем, что было тогда, мы добились невообразимого прогресса,” — заключила Анджела Дэвис.

Делясь законодательным прогрессом в борьбе с домашним насилием, сенатор штата Калифорния Сьюзан Рубио (D-22) сказала, что один законопроект, который она недавно помогла принять, SB-914, стал знаковым – это двухпартийный закон HELP, требующий, чтобы финансируемые государством учреждения по уходу помогали бездомным жертвам домашнего насилия.

“Выбор, перед которым стоят выжившие: оставить отношения и жить на улице или остаться жертвой насилия, не является настоящим выбором,” — сказал Сьюзан Рубио. “Не существует золотой середины или решения.”

Еще один законопроект, среди 25, предложенных сенатором Рубио касательно домашнего насилия (по ее словам, он сама была жертвой домашнего насилия, поэтому активно работает в этом направлении), представляет собой новую версию ее предыдущего законопроекта SB-273, Закона о Фениксе, который продлил срок исковой давности с 3 до 15 лет. По ее словам, он прошел все комитеты.

Сьюзан Рубио также предложила закон SB-1141, который изменяет определение домашнего насилия, включив в него “принудительный контроль”, ранее не признававшийся в суде. Например, как она пояснила, “если кто-то держит предметы первой необходимости, такие как еда, кров или финансы, или берет или контролирует ваш телефон, теперь вы можете использовать это в качестве подтверждающего доказательства в суде,”.

“Жертвы должны иметь систему поддержки, чтобы безопасно уйти. По статистике, опасность быть изувеченным или убитым возникает после разлуки,” – пояснила она.

Тина Суизин, пережившая домашнее насилие и основательница общественной ресурсной организации One Mom’s Battle для судов по семейным делам, согласилась с тем, что одним из аспектов домашнего насилия, который серьезно недооценивается и часто усугубляется системой семейных судов, является насилие после развода.

Она поделилась историей защиты своих детей, когда она выступала в качестве собственного адвоката (не имея возможности нанять его из-за финансовых злоупотреблений) в течение 6 лет, начиная с августа 2009 года.

“В тот день, когда я получила номер моего дела в суде по семейным делам, мне был присвоен личный террорист. За год мы были в суде 13 раз. Многочисленные расследования CPS отнесли моего бывшего мужа к группе «умеренного риска», но позволили моим детям видеться с ним каждые выходные. Оценка опеки в течение первого года поставила родительские права моего бывшего мужа выше безопасности моих дочерей,” – сказала Тина Суизин.

В 2012 году она получила иную оценку опеки, ее дело рассматривал другой эксперт из того же агентства. По ее словам, в суде по семейным делам нет “регулирования, последовательности, надзора или подотчетности”. 

“Вы можете передать одно и то же дело пяти разным судьям и получить пять разных результатов. Это должно измениться посредством обучения и образования в судебной системе,” – убеждена она.

“То, что для них были деловыми операциями и номерами дел, было жизнью моих двух детей, и меня считают одним из счастливчиков,” — добавила Тина Суизин. “Потребность агрессора в контроле не заканчивается вместе с отношениями. Насилие после расставания является продолжением домашнего насилия, и система семейных судов становится игровой площадкой для обидчиков.”

Виджи Сундарам, репортер The SF Public Press и соучредитель некоммерческой группы по защите женщин от домашнего насилия Narika, сказала, что благодаря своим репортажам о домашнем насилии она обнаружила, что 80% истцов с низкими доходами в США представляют себя сами, несмотря на то, что очень немногие люди, не являющиеся юристами, знают, как ориентироваться в системе.

Отец одной такой женщины по имени Марьям попросил Фиджи Сундарам написать о ней рассказ: он выдал свою дочь замуж по расчету с человеком, который претендовал на высокооплачиваемую работу в Кремниевой долине, но позже выяснилось, что он работает на низкооплачиваемой работе и снимает дома порнографические фильмы. К тому времени она уже приехала к нему из Пакистана.

Когда муж предложил Марьям сняться в кино, она отказалась. После того, как у них родилась дочь, он спросил еще раз; когда она снова отказалась, и он сказал ей: “Если ты этого не сделаешь, я попрошу это сделать нашу дочь”. Марьям сбежала обратно в Пакистан вместе с дочерью. Хотя она связалась оттуда со своим мужем, он подал заявление о пропаже человека, в результате поставил ее в положение скрывающейся от правосудия.

“Работая стюардессой в British Airways в течение следующих трех лет, она постоянно боялась, что ее арестуют, где бы она ни приземлилась,” — рассказала Виджи Сундарам.

Вместо того, чтобы заставлять Марьям защищаться, через Нарику Фиджи нашла для нее адвоката, который за $400, “неслыханно низкую сумму”, доказал по телефонным записям, что Марьям находилась в постоянном контакте с этим человеком. 

“Прокурор мог бы легко это выяснить, даже если бы мы не искали адвоката. Через несколько месяцев Марьям стала свободным человеком, теперь снова вышла замуж и вполне счастлива,” — добавила Виджи Сундарам.

По ее словам, это был явный случай “принудительного контроля”.

“Ее не избивали, но она подумывала покончить с собой. Это было всего несколько лет назад. Если бы только тот прогресс, которого мы достигли, как, например, законопроект сенатора Рубио, был налицо, она могла бы искать помощи через суд, а не бежать,” – подытожила она.

Елена Кузнецова, Slavic Sacramento
Эта статья опубликована в сотрудничестве с Ethnic Media Services.