Будьте бдительны: у власти диктатор!..

Семён Шарецкий, доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент Всесоюзной сельскохозяйственной академии им. В. И. Ленина; академик Академии аграрных наук Республики Беларусь; иностранный член Украинской академии аграрных наук.

“Диктатор (лат. dictator от dictare – предписывать), – правитель, обладающий неограниченной властью, попирающий законы и осуществляющий с помощью насилия управление государством”. (Краткий политический словарь. М.: Политиздат, 1989, стр. 152).

            В качестве примера назовём прежде всего Иосифа Сталина, который, по мнению известного телеведущего Владимира Познера, был одним “из самых омерзительных диктаторов ХХ века, превративший огромную страну (т. е. бывший Советский Союз – С. Ш.) в концентрационный лагерь, где меньше всего ценилась человеческая жизнь”.

            При этом заметим, что В. Познер сказал: “… один из самых омерзительных диктаторов ХХ века”, так как кроме И. Сталина в ХХ веке были и ещё омерзительные диктаторы: Владимир Ленин, Мао Цзэдун, Адольф Гитлер, Самурат Ниязов, Муамар Каддафи и другие.

            Прошли годы… Настал новый ХХI век; и, к сожалению, появились новые, причём не менее омерзительные диктаторы – Владимир Путин и Александр Лукашенко, превратившие свои страны, как когда-то И. Сталин и А. Гитлер, в концентрационные лагеря, где человеческая жизнь ценится тоже менее всего.

            “Характерной особенностью натур диктаторского типа, – подчёркивал русский религиозный философ и экономист, богослов Сергей Булгаков, – является их прямолинейное и довольно бесцеремонное отношение к человеческой индивидуальности, люди превращаются для них как бы в алгебраические знаки, предназначенные быть средством для тех или иных, хотя бы и весьма возвышенных целей или объектов для более или менее энергичного, хотя бы и самого благожелательного воздействия”. (С. Н. Булгаков. Героизм и подвижничество. М.: “Русская книга”, 1992, стр. 61).

            При этом напомним, что в 2016 году известный норвежский писатель и политический журналист, доктор филологии и философии Микола Хем выпустил практическое руководство “Быть диктатором”, в котором говорится: “Одна из самых удивительных особенностей диктатуры заключается в способности диктатора пропитывать собой всё общество. Речь идёт не только о портретах и статуях, которые можно увидеть в общественных местах и кабинетах, хотя они безусловно создают эффект безусловного присутствия. Талантливый диктатор умеет забраться под кожу своим подданным и пронизывать пейзаж в каждом уголке своей страны. Без этого умения успешная карьера диктатора едва ли возможна. Если вы не сумеете занять в глазах своего народа место бога или равного ему, люди могут начать сомневаться в вашей непогрешимости. А этого допустить никак нельзя. Вы должны убедить людей, что являетесь необходимым условием их благополучия. Они должны ставить знак равенства между вами и государством: нет вас – нет и государства.

            Таким образом, диктаторы создают культ личности вовсе не забавы ради и не потому, что власть ударила им в голову (хотя без этого, конечно, не обходится).

Разумеется, быть богом очень забавно, но у культа личности есть и практическая сторона.

            Во-первых, это внушает страх. Ощущение того, что вы присутствуете повсюду, заставит ваших политических противников лишний раз подумать, прежде чем поднять восстание. Во-вторых, благодаря культу личности вы будете казаться непобедимым. Если все поверят, что по статусу вы равны богу, мало кому захочется оспаривать ваше первенство. В-третьих, это даёт вам неограниченную политическую власть. Ведь оспаривать вашу власть – всё равно что оспаривать законы природы.

Вместе с тем возникновение культа личности можно считать неизбежным. “Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно”, – писал лорд Актон (английский историк и политик – С. Ш.) в 1887 году. Диктатор, правивший достаточно долго, в конце концов начинает верить собственной пропаганде.
           

Для начала мы рассмотрим несколько примеров, которыми пользуются диктаторы для возвышения своей персоны, а затем попробуем выяснить, как это применить на практике.

Размещайте повсюду свои портреты и статуи

            Правило номер один: вы должны быть заметным. Расставьте свои статуи во всех общественных местах, на круговых развязках, спортивных аренах, в общем – везде, где передвигаются люди. Ваш портрет должен висеть в каждом кабинете и холле общественных учреждений, чтобы посетители видели, кто является высшим руководством, куда бы они ни пришли: хоть на почту, хоть в поликлинику…

Присваивайте титулы

          Титулы и эпитеты всегда хорошо звучат и отличают вас от обыкновенных глав государств. Очень желательно, чтобы титул ассоциировался с политическим главенством, мужеством, любовью и отцовской заботой. Кроме того, полезно использовать в качестве титула название подходящего по смыслу животного…

Создайте государственную идеологию и придумайте ей звучное название

          “Религия есть опиум для народа”, – писал Карл Маркс. – А если что и помогает удерживать подданных в повиновении, так это опиум. К сожалению, постоянно держать всё население страны в состоянии наркотического опьянения нелегко, и потому Карл Маркс советует заменить опиум философской системой.

            Это не обязательно должна быть полноценная религия, достаточно чего-то похожего, вроде государственной идеологии. Различные виды государственных идеологий имеют много общего с религией и потому могут служить заменой последней, как это было с идеологией марксизма в Советском Союзе. Всякий уважающий себя диктатор должен создать национальную идеологию религиозного толка. Не забудьте, что центральную роль в такой национальной идеологии отвести себе любимому…

Пишите книги

          У людей должна быть возможность познакомиться с вашими политическими идеями. Поэтому их надлежит записать. Написать классический труд о политике может любой государственный деятель. Ваши же сочинения должны быть особенными: в них должны содержаться пророчества и моральные наставления, которые станут основой национального самосознания….

Сделайте так, чтобы все новости так или иначе касались вас

          У государственных СМИ есть одна цель и смысл существования: рассказывать миру о вас и ваших деяниях. Позаботьтесь о том, чтобы газеты, радио и телевидение рассказывали обо всех ваших государственных делах вплоть до самых незначительных. Всякая новость достойна освещения, если только в ней не содержится негативной информации о вас.

Называйте всё подряд в свою честь

          Поскольку вы являетесь главным человеком в стране, будет вполне естественно, если важные здания и места станут носить ваше имя. Проще всего назвать своим именем улицу. В каждом городе, нанесённом на карту, должна быть по меньшей мере одна улица, названная в вашу честь. Школы, больницы и университеты должны, разумеется, называться именем того, кто их финансирует.

            Ещё один хороший вариант – аэропорты. Пусть ваше имя будет первым, что попадается на глаза прибывающим в страну иностранцам, и последним, что они видят на обратном пути…

Придумывайте необычные законы

          Некоторые диктаторы напрочь забывают об этом немаловажном пункте, что удивительно, принимая во внимание, сколько удовольствия доставляет повелевать народом, который вынужден подчиняться любой вашей прихоти”…

 II

            Диктаторы Владимир Ленин, Иосиф Сталин, Мао Цзэдун и Самурат Ниязов были порождением одной из мифических версий, согласно которой якобы можно, на основе многомерного и беспредельного изобилия материальных благ, достичь всеобщего равенства людей, включая и их высокое сознание.

            В Программе Коммунистического Интернационала, созданного в 1919 году, говорится: “Конечной целью, к которой стремится Коммунистический Интернационал, является замена мирового капиталистического хозяйства мировой системой коммунизма…

            Уничтожив частную собственность на средства производства, превратив их в общественную собственность, мировая система коммунизма заменяет стихийную силу мирового рынка и конкуренции, слепой ход общественного производства – его сознательной и планомерной организацией, направленной на удовлетворение быстро растущих общественных потребностей”. (Коммунистический Интернационал в документах. М.: Партиздат, 1933, стр. 14-15).

            “Коммунизм, – записано в Программе Коммунистической партии Советского Союза, принятой на ХХII съезде КПСС, в октябре 1961 года, – это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип “от каждого – по способностям, каждому – по потребностям”. Коммунизм – это высокоорганизованное общество свободных и сознательных тружеников, в котором утвердится общественное самоуправление, труд на благо общества станет для всех первой жизненной потребностью, осознанной необходимостью, способности каждого будут применяться с наибольшей пользой для народа”. (Материалы ХХII съезда КПСС. М.: Госполитиздат, 1962, стр. 366).

            При этом напомним, что одним из главных теоретиков, впервые употребившим в работе “Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.” (1850 г.) для обозначения предполагаемой формы организации власти рабочего класса словосочетание – “диктатура пролетариата”, которую он завоёвывает в результате социалистической революции и использует как важнейшее средство для строительства социалистического общества, был немецкий философ, социолог и экономист Карл Маркс; в работе “Критика Готской программы” (1875 г.) он уже сформулировал на этот счёт и гипотезу: “Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения перого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатуры пролетариата”.

            В этой же работе К. Маркс попытался придать мифической версии – возможности построения коммунистического общества – научное обоснование, правда, без проведения специальных научных исследований и без приведения убедительных аргументов, как того требует научное обоснование. “На высшей фазе коммунистического общества, – писал он, – после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а сам станет первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, – лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своём знамени: “Каждый – по способностям, каждому – по потребностям”.

*          *          *

Одной из главных причин, приведших К Маркса к таким ложным выводам, то есть несбыточным мечтаниям, являются неглубокие знания им производства, причём особенно сельскохозяйственного, которое в то время занимало в подавляющем большинстве стран мира значительный удельный вес. Дело в том, что родившись и выросши в зажиточной семье адвоката, Маркс никогда не работал в сфере производства, и поэтому не мог знать всех тонкостей характера пролетариата, на который делал ставку, как якобы самый прогрессивный класс, уже не говоря о крестьянстве, которое, опять-таки, не зная его, он считал консервативным и даже реакционным, в связи с чем при описании будущего общества почти не принимал его в расчёт.

            При этом напомним, что вплоть до второй четверти ХIХ века пролетариат считался общностью “социальных аутсайдеров и маргиналов, не способных ни к созданию собственных политико-экономических интересов, ни к консолидации в самостоятельный социальный класс, ни к инициированию конструктивных системных трансформаций социума”. (См. Всемирная энциклопедия. Философия. М., Мн., 2001, стр. 837).

            Свою отрицательную роль при формулировании выводов, сделанных Марксом из проведенных исследований, а порой и на основании своего умственного конструирования, сыграл и его личный характер, отличавшийся, по мнению близко знавших его и встречавшихся с ним людей, не только своим жизнелюбием, доходившим в студенческие годы до озорства и пристрастия к спиртным напиткам, но и излишней самоуверенностью в правоте своих суждений. Вот, например, что пишет о К. Марксе в своих воспоминаниях “Замечательное десятилетие” русский критик и мемуарист Павел Анненков: “Сам Маркс представлял из себя тип человека, сложенного из энергии, воли и несокрушимого убеждения – тип крайне замечательный и по внешности. С густой, чёрной шапкой волос, с волосатыми руками, в пальто, застёгнутом наискосок, – он имел однако же вид человека, имеющего право и власть требовать уважения, каким бы не являлся перед вами и чтобы ни делал. Все его движения были угловаты, но смелы и самонадеянны, а резкий голос, звучавший как металл, шёл удивительно к радикальным приговорам над лицами и предметами, которые произносил. Маркс уже и не говорил иначе, как такими безапелляционными приговорами, над которыми, впрочем, ещё царствовала одна, до боли резкая нота, покрывавшая всё, что он говорил. Нота выражала твёрдое убеждение в своём призвании управлять умами, законодательствовать над ними и вести их за собой. Передо мной стояла олицетворённая фигура демократического диктатора, как она могла рисоваться воображению в часы фантазии”. (Воспоминания и критические очерки. Собрание статей и заметок П. В. Анненкова. Отдел третий. С.-Петербург: типография М. Стасюлевича, 1881, стр. 156).

            А русский мыслитель, революционер, идеолог и теоретик анархической версии народничества Михаил Бакунин, работавший с К. Марксом в I Интернационале и не разделявший его взглядов по многим вопросам, считал Маркса “по воспитанию и по натуре якобинцем”. (См. М. А. Бакунин. Философия, социология, политика. М.: “Правда”, 1989, стр. 487). При этом, как поведал в своих воспоминаниях русский философ и общественный деятель Александр Герцен, самоуверенность К. Маркса нередко переходила в надменность. Более того, в борьбе со своими оппонентами или просто не нравившимися ему людьми он мог даже прибегнуть к такому непристойному средству как клевета, после чего обычно делал попытку спрятаться “в тень”. (См. А. И. Герцен. Соч. в четырёх томах, т. третий. М.: “Правда”, 1988, стр. 141).

            Но самоуверенность, а тем более надменность, – это, как известно, очень плохие черты учёного, которые побуждают при обосновании выводов, даже из самых обстоятельных исследований, к торопливости и сверхупрощенчеству, что, в свою очередь, приводит к неверным выводам. А К. Маркс относился, судя по его учению, к тем людям, которые, говоря словами австро-британского экономиста и политического философа Фридриха Августа фон Хайека, “гордясь выстроенным ими миром, как если бы он был создан по их проекту, и упрекая себя за то, что не спроектировали его получше, вознамерились приступить к последнему. Цель социализма состоит ни больше ни меньше как в том, чтобы полностью перестроить наши традиционные нормы морали, права и языка, и на этом основании искоренить прежний порядок и якобы жестокое, ничем не оправданное положение, мешающее воцарение разума, самореализации, истинной свободы и справедливости”. (Ф. А. Хайек. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. Издательство “Новости”, 1992, стр. 118).

        Так что ещё одним из недостатков теоретических положений, излагаемых Марксом, является то, что в них недостаточно внимания уделяется “конкретной, живой, человеческой личности”. “Для взоров Маркса, – пишет уже упоминаемый С. Булгаков, – люди складываются в социологические группы, а группы эти чинно и закономерно образуют правильные геометрические фигуры, так, как будто кроме этого мёртвого движения социологических элементов в истории больше ничего не происходит, и это упразднение проблемы и заботы о личности, чрезмерная абстрактность есть основная черта марксизма, и она так идёт к волевому, властному душевному складу создателя этой системы”. (С. Н. Булгаков. Героизм и подвижничество, стр. 62).

            Не выдерживает никакой критики и постулат Карла Маркса и Фридриха Энгельса, гласивший, что “история всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов”. (См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4. М.: Госполитиздат, 1955, стр.424).

            Такое их утверждение сужает историю развития общества, ибо исключает из неё все войны, революции и реформы, вызванные не классовыми, а национальными, религиозными и другими противоречиями. Более того, признав указанный марксистский постулат (о всеобъемлемости классовой борьбы) нельзя объяснить развитие науки и искусства, а также соблюдение принципов морали. Да и вообще, разве можно всю историю развития человечества сводить только к борьбе? Главной целью и способа поступательного развития общества является не борьба, ведущая, как правило, к разрушению материальных и моральных ценностей, а созидательная деятельность людей. Поэтому видный русский и украинский экономист и историк Михаил Туган-Барановский, после проведенного им тщательного анализа данного постулата, писал, что он (этот постулат) “исходит из ложных психологических предпосылок и противоречит реальным фактам истории” и что данное “утверждение Маркса и Энгельса следует признать величайшей ошибкой”. (М. Туган-Барановский. Теоретические основы марксизма. М., 2003, стр.117).

            Так что у британского философа, логика и социолога Карла Поппера были все основания, давая, на наш взгляд, объективную оценку марксизму, как теории обоснования возможности построения коммунистического общества, сделать в его широко известной книге “Открытое общество и его враги” следующее заключение: “Чтобы справедливо судить о марксизме, следует признать его искренность. Широта кругозора, чувство фактов, недоверие к пустой и особенно морализирующей болтовне сделали Маркса одним из наиболее влиятельным в мире борцов против лицемерия и фарисейства. У него было пылкое желание помочь угнетённым, и он полностью осознавал необходимость показать себя в деле, а не только на словах. Его главные таланты проявились в области теории. Он затратил гигантские силы для того, чтобы выковать, так сказать, научное оружие для борьбы за улучшение доли гражданского большинства людей”.

            Однако, пишет далее К. Поппер: “Несмотря на все его несомненные достоинства, я считаю Маркса ложным пророком, Он был пророком, указавшим направление движения истории, и его пророчество не сбылось”. Он (Маркс) “… ввёл в заблуждение множество интеллигентных людей, поверивших, что историческое пророчество – это научный способ подхода к общественным проблемам. Маркс ответственен за опустошающее воздействие… на тех людей, которые хотели защищать принципы открытого общества”. (Карл Поппер. Открытое общество и его враги. Киев: “Ника-Центр”, 2005, стр. 275).

            И это, на наш взгляд, одна из важнейших причин, почему марксизм, созданный в Западной Европе человеком с ярко выраженными диктаторскими чертами, не мог в ней реализоваться: скоропалительные утопические выводы К. Маркса о дальнейшей нежизненности капитализма никак не соответствовали  развитию данного строя в странах Западной Европы, где капитализм, придя естественным путём на смену феодальному строю, продолжал и продолжает развиваться по сей день, постепенно совершенствуя средства производства и соответственно этому и производственные отношения, конечно, переживая порой возникающие кризисы.

И совсем по-другому обстояло дело в Российской империи, расположенной, в отличие от западноевропейских стран, на необъятных территориях, причём не только Европы, но и Азии, в которой местные племена жили в степях или тайге; да и сама юго-восточная часть Европы, где расселились пришедшие сюда славяне, прародители россиян, по своей географии тоже больше похожа на Азию, чем на Европу, поэтому и здесь, как и в азиатских степях, обитали кочевые племена.

            Естественно, что все эти степные и таёжные племена отличались от народов Западной Европы, проживавших на берегах относительно тёплых морей (и недалеко от них) или среди невысоких гор с благоприятным климатом и богатой растительностью; отличались от западноевропейцев обычаями и традициями, которые передавались живущим рядом славянским племенам.

            Известный русский философ Николай Бердяев подчёркивал, что “в душе русского народа остался сильный природный элемент, связанный с необъятностью русской земли, с безграничностью русской равнины. У русских “природа”, стихийная сила, сильнее чем у западных людей, особенно людей самой оформленной латинской культуры. На западе тесно, всё ограничено, всё оформлено и распределено по категориям, всё благоприятствует образованию и цивилизации – и строение земли и строение души. Можно было бы сказать, что русский народ пал жертвой необъятности своей земли, своей природной стихийности. Ему нелегко давалось оформление, дар формы у русских людей невелик. Русские историки объясняют деспотический характер русского государства этой необъятностью оформления огромной, необъятной русской равнины. Замечательнейший из русских историков Ключевский сказал: “Государство пухло, народ хирел”. (Н. А. Бердяев. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: “Наука”, 1990, стр. 8).

            К влияниям природных факторов на формирование духовного мира русского народа в конце Х века прибавилось ещё и влияние православной религии, полученной из Византии, с её аскетизмом, подчинённостью светским правителям и предпочтением стремления попасть в потусторонний рай заботе о сегодняшнем дне; тем более что после прекращения существования Византийской империи Россия взяла на себя обязанности сохранения и распространения названной религии в её чистоте, без всякого реформирования. Поэтому одной из характерных черт русского народа является поиск и приложение усилий к созданию счастливой жизни в неопределённом будущем; именно к этому русский народ призывали князья, цари, императоры, а потом и коммунистические руководители.

            Что же касается истории, то “Россия – по особым условиям своего исторического развития, – как отмечал один из лидеров меньшевизма Фёдор Дан (наст. фам. Гуревич), – не имела ни феодально-рыцарских традиций, ни традиций “вольных” городов и цехового ремесла. В капиталистическую фазу развития она вступила, как страна, в экономическом, социальном, политическом и культурном отношении отстававшей от других государств Западной Европы”. (Ф. И. Дан. Происхождение большевизма. Нью-Йорк: “Новая демократия”, 1946, стр. 21).

            Поэтому, в связи с отсутствием существования феодального строя, как это было в странах Западной Европы, а вместо него наличие деспотизма, запоздалостью и недоразвитостью капитализма, дисциплинирующего и рабочих, и буржуа, а также насаждением православной религии в виде царско-правительственной идеологии, русский человек стремился быть более святым и покорным, чем дисциплинированным и честным. “У русского человека, – пишет Н. Бердяев в другой своей книге, – недостаточно сильно сознание того, что честность обязательна для каждого человека, что она связана с честью человека, что она формирует личность. Нравственная дисциплина личности никогда у нас не рассматривалась, как самостоятельная и высшая задача. В нашей истории отсутствовало рыцарское начало, и это было неблагоприятно для развития и выработки личности. Русский человек не ставил себе задачей выработать и дисциплинировать личности, он слишком был склонен полагаться на то, что органический коллектив, к которому он принадлежит, за него всё сделает для его нравственного здоровья. Русское православие, которому русский народ обязан своим нравственным воспитанием, не ставило слишком высоких нравственных задач личности среднего русского человека, в нём была огромная нравственная снисходительность. Русскому человеку было прежде всего предъявлено требование смирения”. (Николай Бердяев. Судьба России. М., 1918, стр. 74).

При этом, в отличие от естественности западноевропейского капитализма, в Российской империи капиталистическая промышленность насаждалась, причём во многих случаях иностранными предпринимателями; а появившаяся местная буржуазия, зная историю своего государства и боясь возобновления бунтов, подобных на разинский и пугачёвский, шла на компромисс с продолжающим существовать царско-помещичьим режимом; тем более что с ускоренным развитием капитализма появлялась ещё более страшная для неё сила – пролетариат, среди которого, из-за быстрого расслоения деревни и низкого культурного уровня населения, значительную часть составлял люмпен-пролетариат. Так, описывая один из крупнейших рынков Москвы – Хитровку, – возле которого в находящихся рядом домах и трактирах обитала эта публика, русский писатель Владимир Гиляровский отмечает: “В “Пересыльном” (трактире – С. Ш.) собирались бездомники, нищие и барышники, в “Сибири” (другом трактире – С. Ш.) – степенью выше – воры, карманщики и крупные скупщики краденного, а выше всех была “Каторга” (третий трактир – С. Ш.) – притон буйного и пьяного разврата, биржа воров и беглых. “Обратик”, вернувшийся из Сибири или тюрьмы, не миновал этого места. Прибывший, если он действительно “деловой”, встречался здесь с почётом. Его тотчас же “ставили на работу”. (Вл. Гиляровский. Москва и москвичи. М.: “Правда”, 1985, стр. 20). И такого люмпен-пролетариата, “околачивавшегося” возле одной только московской “Хитровки”, как полагал Вл. Гиляровский, было до 10 тысяч человек.

            Таким образом, русское государство было очень слабым, при этом не было и национально спаянным. Русский патриотизм не был сознательным и здоровым явлением; он не имел никакого внутреннего содержания и носил отпечаток рабства, отпечаток только что отменённого в 1861 году крепостного права. А официальный патриотизм поддерживался властью и церковью.

            Поэтому Российская империя стала благоприятным местом, где находили подготовленную для себя почву, наряду с умеренными политическими и идеологическими учениями, и разнообразные экстремистские теории. Так что и марксизм, проникнув в Россию, проявился здесь не только в своей умеренной, западнической форме, выразителями которой стали Георгий Плеханов и Юлий Мартов, но и в более радикальной, экстремистской форме, в форме большевизма, появившегося как политическое течение в 1903 году на II съезде Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). И, в связи со сказанным напомним, что Н. Бердяев отмечал: “…. самый большой парадокс в судьбе России и русской революции в том, что либеральные идеи, идеи права, как и идеи социального реформизма, оказались в России утопическими. Большевизм же оказался наименее утопическим и наиболее реалистическим, наиболее соответствующим всей ситуации, как она сложилась в России в 1917 году, и наиболее верным некоторым исконным русским традициям, и русским исканиям универсальной социальной правды, понятой максималистически, и русским методам управления и властвования, насилием. Это было определено всем ходом русской истории, но также и слабостью у нас духовных сил. Коммунизм оказался неотвратимой судьбой России, внутренним моментом в судьбе русского народа”. (Н. А. Бердяев. Истоки и смысл русского коммунизма, стр. 93).

III

Теоретическое обоснование и практическое создание большевизма, как политического течения, связано с Владимиром Лениным ( наст. фам. Ульянов), в организме которого текла русская, еврейская, немецкая и колмыкская кровь. “В происхождении Ленина, – отмечает доктор философских и доктор исторических наук, генерал-полковник, член-корреспондент Российской АН Дмитрий Волкогонов, – слышен голос русской судьбы: славянское начало и азиатские просторы, еврейский элемент национального интеллекта и немецкая западная культура”. (Дмитрий Волкогонов. Ленин. Книга I. М.: “Новости”, 1999, стр. 49).

            Естественно, что такая богатая наследственность способствовала развитию у её обладателя незаурядных способностей и восприимчивости им, в том числе и экстремистских идей. “Ленин, – пишет Дм. Волкогонов, – в своём становлении руководствовался практическими соображениями. Молясь классическому марксизму, он мог заимствовать концепцию или идейку, аргумент или опровержение у Чернышевского, Ткачёва, Бакунина, Нечаева, Клаузевица, Струве, Успенского, Постникова, Лаврова, Герцена… Свой “силовой марксизм” Ульянов укреплял всем, что делало учение бескомпромиссным, жёстким, радикальным”. И в подтверждение этих своих выводов, сделанных на основании изучения многочисленных документов и свидетельств людей, знавших В. Ленина, Дм. Волкогонов приводит слова жены Ленина, Надежды Крупской. “Изучая самым внимательным образом опыт Парижской коммуны, этого первого пролетарского государства в мире, – пишет Н. Крупская, вспоминая первые недели Советской власти, – Ильич отмечал, как пагубно отразилось на судьбе Парижской коммуны та мягкость, с которой рабочие массы и рабочее правительство относились к заведомым врагам. И потому, говоря о борьбе с врагами, Ильич всегда, что называется, “закручивал”, боясь излишней мягкости масс и своей собственной”. (Дмитрий Волкогонов. Ленин. Книга I, стр. 71).

            А вот слова Иосифа Сталина, сказанные им 28 января 1924 года на встрече кремлёвских курсантов о В. Ленине, как о революционере. Сравнивая Ленина с остальными создателями РСДРП, Сталин подчеркнул, что они “стоят ниже Ленина целой головой, что Ленин в сравнении с ними не просто один из руководителей, а руководитель высшего типа, горный орёл, не знающий страха в борьбе и смело ведущий вперёд партию по неизведанным путям русского революционного движения…

            Ленин был рождён для революции. Он был поистине гением революционных взрывов и величайшим мастером революционного руководства… В дни революционных переворотов он буквально расцветал, становился ясновидцем, предугадывал движение классов и вероятные зигзаги революции, видя их как на ладони. Недаром говорится в наших партийных кругах, что “Ильич умеет плавать в волнах революции, как рыба в воде”. (И. В. Сталин. Соч., т. 6. М.: Госполитиздат, 1947, стр. 53, 61).

            В качестве реплики, в связи с такой характеристикой И. Сталиным только что тогда ушедшего из жизни В. Ленина, как революционера, отметим, что все эти черты совершенно непригодны для руководителя государства, кем был В. Ленин на протяжении шести лет.

            Став после совершения государственного переворота в октябре 1917 года, главой Советского правительства, В. Ленин превратился, причём почти с первых дней, как его характеризует Н. Крупская, в жёсткого диктатора, о чём свидетельствует, например, написанная им 24-27 декабря 1917 года статья “Как организовать соревнование”, в которой он, как Председатель Совета Народных Комиссаров Российской Федерации, должен был бы изложить необходимые меры, направленные на восстановление разрушенного более чем трёхлетней войной народного хозяйства страны, тем более что в то время ещё не было гражданской войны. А нет!..

            “Никакой пощады этим врагам народа, врагам социализма, врагам трудящихся, – читаем мы в названной статье. – Война не на жизнь, а на смерть богатым и их прихлебателям, буржуазным интеллигентам, война жуликам, тунеядцам и хулиганам”.

“Богатые и жулики, это, – утверждает юрист по образованию В. Ленин, – две стороны одной медали, это – два главные разряда паразитов, вскормленных капитализмом, это – главные враги социализма, этих врагов надо взять под особый надзор всего населения, с ними надо расправляться при малейшем нарушении прав и законов социалистического общества, беспощадно. Всякая слабость, всякие колебания, всякое сентиментальничанье в этом отношении было бы величайшим преступлением перед социализмом”.

В указанной статье В. Ленин даёт и совет, какими методами вести борьбу с “врагами народа”, считая при этом, что есть “тысячи форм и способов практического учёта и контроля за богатыми, жуликами и тунеядцами”. “Разнообразие, – по его мнению, – есть ручательство жизненности, порука успеха в достижении общей единой цели: очистки земли российской от всяких вредных насекомых, от блох-жуликов, от клопов-богатых и прочее и прочее. В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы… В другом – поставят их чистить сортиры. В третьем – снабдят их, по отбытии карцера, жёлтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за вредными людьми. В четвёртом – расстреляют одного из десяти, виновных и тунеядцев”… (В. И. Ленин. ПСС, т. 35. М.: Политиздат, 1974, стр. 20, 201, 204).

            А в начале гражданской войны (лето 1918 г.) появились и первые концентрационные лагеря; 14 марта 1919 года был принят декрет СНК “О рабочих дисциплинарных товарищеских судах” для нарушителей трудовой дисциплины и лиц, не выполнявших норм выработки без уважительных причин, предусматривались наказания – до 6 месяцев заключения в лагерях принудительных работ.
           

11 апреля 1919 года было принято Постановление ВЦИК “О лагерях принудительных работ”, которым существование концлагерей закреплялось уже на законодательном уровне. “Во всех губернских городах, – говорилось в названном Постановлении, – должны быть открыты лагеря принудительных работ, рассчитанных не менее чем на 300 человек каждый”.

            Так что  к началу 1920-х годов страна Советов покрылась целой сетью концлагерей для собственных граждан, что было впервые в мире. В 1922 году правительство передало в распоряжение ГПУ Соловецкие острова вместе с монастырём, для размещения там заключённых.

            Кстати, напомним, что в феврале того же 1919 года, когда в стране начали организовываться концентрационные лагеря для инакомыслящих, для высших партийных и советских чиновников было организовано при министерстве здравоохранения специальное отделение, где работали ведущие в стране врачи и куда приглашались за определённую плату заграничные профессора, а также создана целая сеть домов отдыха.

*          *          *

В написанной весной 1920 года книге “Детская болезнь “левизны” в коммунизме” В. Ленин пишет: “Диктатура пролетариата есть самая беззаветная и самая беспощадная война нового класса против более могущественного врага, против буржуазии, сопротивление которой удесятерено её свержением (хотя бы и в одной стране) и могущество которой состоит не только в силе международного капитала, в силе и прочности международных связей буржуазии, но и в силе привычки, в силе мелкого производства. Ибо мелкого производства осталось ещё на свете, к сожалению, очень и очень много, а мелкое производство рождает капитализм и буржуазию постоянно, ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовом масштабе. По всем этим причинам диктатура пролетариата необходима, и победа над буржуазией невозможна без долгой, упорной, отчаянной войны не на живот, а на смерть, – войны, требующей выдержки, дисциплины, твёрдости, непреклонности и единства воли”. (В. М. Ленин. ПСС, т. 41. М.: Политиздат, 1974, стр. 6).

            А 9 ноября 1920 года в журнале “Коммунистический Интернационал” № 14 выходит заметка В. Ленина “К истории вопроса о диктатуре”, в которой он даёт определение диктатуры вообще: “Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стеснённую, непосредственно на насилие опирающуюся власть”. При этом предупреждает: “Не что иное, как это, означает понятие: “диктатура”, – запомните хорошенько , гг. кадеты”. (Там же, стр. 383).

            (Кстати, ни у Карла Маркса, ни у Фридриха Энгельса нет определения понятия “диктатура”).

            Дело заключалось ещё и в том, что В. Ленин, возглавивший Советское правительство, во-первых, из-за проживания на протяжении долгих лет за границей, плохо знал ту страну, которую взялся перестраивать на новый лад; во-вторых, по профессии он был юристом, то есть с моделью мышления искать и судить (или защищать) врагов и преступников, а не созидать, и он их искал… Тем более, что до прихода к власти В. Ленин никогда не руководил ни предприятием, ни организацией, то есть у него не было никаких  навыков руководящей работы. Да и всё “ядро” большевистской партии, состоящее их профессиональных революционеров, работавших до этого на протяжении многих лет в подполье на разрушение существовавшего строя, были не в состоянии перестроиться на созидательную работу, хотя и пытались сделать это; но инерция мышления оказалась сильнее их желания.

            А разве не диктаторская черта у В. Ленина проявилась в том, что, в отличие, скажем, от первого президента США Джорджа Вашингтона, сделавшего традицией периодическую сменяемость первого лица государства, а в связи с этим и главных чиновников правительства, он (Ленин)  заложил, подобно бывшим императорам России, традицию бессменного, неограниченного по времени, то есть на протяжении всей оставшейся жизни, удержания власти, что приводит через несколько лет не только самого “властителя” к неспособности реально оценивать складывавшуюся в стране обстановку и потере им элементарной скромности и уважения мнения своих подчинённых, но и превращает граждан страны в бесправных “подданных”.

            Это начало происходит и с В. Лениным. Достаточно напомнить, что в 1920 году, в связи с 50-летним его юбилеем, тогдашний кандидат в члены Политбюро ЦК РКП(б) Николай Бухарин опубликовал статью “Ленин как революционный теоретик”, в которой есть такие слова, восхваляющие “вождя”, причём, как будет показано, не имевшего на то основания. “Теперь, – писал Н. Бухарин, – уже весь мир знает, что тов. Ленин – величайший вождь масс, гениальный тактик и революционный стратег. Это знают не только широкие рабочие массы, но даже политические противники… Но сравнительно немногим тов. Ленин известен как блестящий теоретик, тонкий аналитический ум, несравненный мастер общественных наук… Он всегда, даже среди классовой борьбы, занимался теоретическими вопросами, но никогда эти теоретические вопросы не были оторваны у него от практики. Его практика и есть практика революционера. Такой же является и его теория”. (Н. И. Бухарин. Проблемы теории и практики социализма. М.: Политиздат, 1989, стр. 177).

*          *          *

О том, что, восхваляя В. Ленина, как “гения революционных взрывов” и как “блестящего теоретика”, погрешили перед истиной и И. Сталин, и Н. Бухарин, свидетельствуют  воспоминания Льва Троцкого, привёвшего о совершаемых ошибках самого В. Ленина неопровержимые факты, и прежде всего то, что непосредственное руководство государственным переворотом в октябре 1917 года, в результате которого большевики захватили власть, руководил не В. Ленин, а Председатель Петроградского Совета, возглавивший образованный Военно-Революционный Комитет Лев Троцкий; и об этом мы читаем в его воспоминаниях. “В течение последней недели, – пишет Л. Троцкий, – я уже почти не покидал Смольного, ночевал, не раздеваясь, на кожаном диване, спал урывками, пробуждаемый курьерами, разведчиками, самокатчиками, телеграфистами, телефонными звонками. Надвигалась решительная минута. Было ясно, что назад возврата нет.

            К ночи 24-го (1917 г. – С. Ш.) члены Революционного Комитета разошлись по районам. Я остался один. Позже пришёл Каменев. Он был противником восстания. Но эту решающую ночь он пришёл провести со мною, и мы оставались вдвоём в маленькой угловой комнате третьего этажа, которая походила на капитанский мостик в решающую ночь революции…

            В комнате третьего этажа сходятся ветви из всех районов, пригородов и подступов к столице. Как будто всё предусмотрено, руководители на местах, связи обеспечены, кажется, ничто не забыто. Проверим мысленно ещё раз. Эта ночь всё решает. Накануне я с полным убеждением говорил в своём докладе делегатам второго съезда Советов: “Если вы не дрогнете – гражданской войны не будет, наши враги сразу капитулируют, и вы займёте место, которое вам по праву принадлежит”. В победе не может быть сомнения. Она обеспечена настолько, насколько вообще можно обеспечить победу восстания. И всё же эти часы глубокой и напряжённой тревоги, ибо наступающая ночь решает…

            Наружный караул Смольного усилен новой пулеметной командой. Связь со всеми частями гарнизона остаётся непрерывной. Дежурные роты бодрствуют во всех полках. Комиссары на месте. Делегаты от каждой воинской части находятся в Смольном, в распоряжении Военно-Революционного Комитета, на случай перерыва связи. Из районов движутся по улицам вооружённые отряды, звонят у ворот или открывают их без звонка и занимают одно учреждение за другим. Эти отряды почти везде встречают друзей, которые ждут их с нетерпением…

            Всё хорошо. Лучше нельзя. Можно отойти от телефона. Я сажусь на диван. Напряжение нервов ослабевает. Именно поэтому ударяет в голову глухая волна усталости. “Дайте папиросу”, – говорю я Каменеву. В те годы я ещё курил, хотя и не регулярно. Я затягиваюсь раза два и едва мысленно успеваю сказать себе: “Этого ещё недостаточно”, как теряю сознание. Склонность к обморокам при физической боли или при недоедании я унаследовал от матери. Это и дало повод одному американскому врачу приписать мне падучую болезнь. Очнувшись, я вижу над собою испуганное лицо Каменева. “Может быть достать какого-нибудь лекарства?”, – спрашивает он. “Гораздо лучше было бы, – отвечаю я, подумав, – достать какой-нибудь пищи”.

            Я стараюсь припомнить, когда я в последний раз ел, и не могу. Во всяком случае это было не вчера”. (Л. Троцкий. Моя жизнь. М.: “Панорама”, 1991, стр.  312- 315).

            В. Ленин в эти часы взятия большевиками основных государственных центров, находился на квартире подруги Надежды Крупской, большевички, Маргариты Фофановой, о чём он вспоминает в письме Вячеславу Молотову (17 января 1922 г.), прося у него помочь М. Фофановой с лечением её больной дочери: “М. В. Фофанову, – пишет он, – я знаю как энергичную и преданную большевичку с лета 1917 года. Осенью того же года, перед Октябрём, в самые опасные времена (! – С. Ш.), она меня прятала на квартире”. (См. В. И. Ленин. ПСС, т. 54, М.: Политиздат, 1975, стр. 125).

            Для подтверждения, что это было так, напомним: И. Сталин в статье “Октябрьский переворот”, написанной им к первой годовщине взятия большевиками власти и напечатанной в ноябре 1918 года в “Правде” (потом, конечно, переделанной), давал очень высокую оценку роли Л. Троцкого во время октябрьских событий, подчеркнув при этом, что именно Троцкий сумел склонить на сторону революции петроградский гарнизон. (См. Феликс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин, стр. 300).

            “25 октября в час дня, – пишет советский и российский историк, социолог и политический деятель, доктор исторических наук, профессор Николай Александрович Васецкий в биографическом очерке “Л. Д. Троцкий. Политический портрет”, – Троцкий докладывал Петроградскому Совету о положении дел в столице. В изложении “Рабочего пути” (1917, 25 окт.) дело обстояло следующим образом: “От имени Военно-революционного комитета, – заявил Троцкий, – объявляю, что Временное правительство больше не существует. (Аплодисменты.) Отдельные министры подвергнуты аресту. (“Браво!”) Другие будут арестованы в ближайшие дни или часы. (Аплодисменты.) Революционный гарнизон, состоящий в распоряжении Военно-революционного комитета распустил собрание Предпарламента. (Шумные аплодисменты.) Мы здесь бодрствовали ночью и по телефонной проволоке следили, как отряды революционных солдат и рабочей гвардии бесшумно исполняли своё дело. Обыватель мирно спал и не знал, что в это время одна власть сменяется другой. Вокзалы, почта, телеграф, Петроградское Телефонное Агентство, Государственный банк – заняты. (Шумные аплодисменты.) Зимний дворец ещё не взят, но судьба его решается в течение ближайших минут. (Аплодисменты.)” Зимний был взят в 2 часа 10 минут ночи 26 октября.

            25 октября в 22 часа 40 минут, – пишет далее Н. А. Васецкий, – начал работать II съезд Советов. Персонально от большевиков в президиум были предложены: Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Рыков, Ногин, Склянский, Крыленко, Антонов-Овсеенко, Рязанов, Муранов, Луначарский Коллонтай и Стучка. (А Сталин? – С. Ш.)

            Съезд в законодательном порядке закрепил переход власти к большевикам, принял декреты о мире и земле, утвердил по докладу Троцкого первое Советское правительство – Совет Народных Комиссаров, созданный исключительно из представителей РСДРП(б) в составе 15 человек.” (См. Л. Д. Троцкий. К истории русской революции. М.: Политиздат, 1990, стр.30-31).

            А вот какая наглая ложь написана по этому поводу в изданной в 1938 году “Истории Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)”: “16 октября состоялось расширенное заседание ЦК партии. На нём был избран Партийный центр по руководству восстанием во главе с тов. Сталиным. Этот Партийный центр являлся руководящим ядром Военно-революционного комитета при Петроградском Совете и руководил практически всем восстанием”. (История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). М.: Госполитиздат, 1928, стр. 197).

            Во-вторых, В. Ленин не был и не мог быть никаким “блестящим теоретиком” в области внутренней политики, в силу, как уже говорилось, своего образования и отсутствия управленческого опыта; и об этом свидетельствует признание им своих ошибок. “Мы рассчитывали, поднятые волной энтузиазма, разбудившие народный энтузиазм сначала общеполитический, потом военный, – читаем мы в его статье “К четырёхлетней годовщине октябрьской революции”, – мы насчитывали осуществить непосредственно на этом энтузиазме столь же великие (как и общеполитические, как и военные) экономические задачи. Мы рассчитывали – или, может быть, вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного расчёта – непосредственными велениями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелко-крестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку”. (В. И. Ленин. ПСС, т. 44. М.: Политиздат, 1974, стр. 151).

            При этом отметим, что указанная ошибка привела к Тамбовскому и Кронштадтскому восстаниям, при подавлении которых применялись самые жестокие меры, вплоть до применения против повстанцев газов.

            А о том, что не “блестящим теоретиком” был В. Ленин и во внешней политике, свидетельствует, например, его Заключительная речь при закрытии I конгресса Коминтерна, в которой он предрекал скорую победу “пролетарской революции во всём мире” и образование “международной Советской республики”. (В. И. Ленин. ПСС, т. 37. М.: Политиздат, 1974, стр. 511).

*          *          *

            При этом нельзя забывать, что никто иной, а В. Ленин несёт ответственность за ликвидацию  ранее существовавшей в стране многопартийности, а также превращению возглавляемой им партии в своеобразный орден во главе с пожизненным Великим магистром (т. е. вождём), что привело к созданию в СССР тоталитарно-диктаторского режима, державшегося на беззаконии и терроре.

            Именно по инициативе В. Ленина Х съезд РКП(б) принял резолюцию “О единстве партии”, запрещающую  любые фракции, чем был, по существу, положен в партии конец всякому инакомыслию; хотя вместе с этим Ленин не считал, что “писаные законы” касаются и его. Так, в одной из бесед с писателем Феликсом Чуевым Вячеслав Молотов вспоминает, что “на ХI съезде партии появился так называемый “список десятки” – фамилии предполагаемых членов ЦК, сторонников Ленина”. При этом, “против фамилии Сталина рукой Ленина было написано: “Генеральный секретарь”, что, естественно, было грубейшим нарушением не только принятой на Х съезде резолюции “О единстве партии”, но и Устава партии.

            Читаем далее воспоминания В. Молотова: “Ленин организовал фракционное собрание “десятки”. Где-то возле Свердловского зала Кремля комнату нашёл, уговорились: фракционное собрание, троцкистов – нельзя, рабочую оппозицию – нельзя, демократический централизм тоже не приглашать, только одни крепкие сторонники “десятки”, то есть ленинцы. Собрал, по-моему, человек двадцать от наиболее крупных организаций перед голосованием. Сталин даже упрекнул Ленина, дескать, у нас секретное или полусекретное совещание во время съезда, как-то фракционно получается, а Ленин говорит: “Товарищ Сталин, вы-то старый, опытный фракционер! Не сомневайтесь, нам сейчас нельзя иначе. Я хочу, чтобы все были хорошо подготовлены к голосованию, надо предупредить товарищей, чтобы твёрдо голосовали за этот список без поправок! Список “десятки” надо провести целиком. Есть большая опасность, что станут голосовать по лицам, добавлять: вот этот хороший литератор, его надо, тот хороший оратор – и разжижат список, опять у нас не будет большинства. А как тогда руководить!”

            А ведь на Х съезде Ленин запретил фракции. (Феликс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин. М.: “ОЛМА-ПРЕСС”, 2002, стр. 240).

*          *          *

            Мы так много внимания уделили показу появления большевизма и характеристике В. Ленина для того, чтобы было яснее, как ему, говоря словами одного из идеологов “перестройки” Александра Яковлева, “удалось создать партию агрессивного контрреволюционного характера, “партию баррикады”, главной особенностью которой была “жестокая централизация. Образовалась партия Вождя. Её политические цели на самом деле были целями вождя”. (Александр Яковлев. Омут памяти. М.: “Вагриус”, 2001, стр. 8).

            “Именно Ленин, – пишет А. Яковлев в своей книге “Омут памяти”, – возвёл террор в принцип и практику осуществления власти. Массовые расстрелы и пытки, заложничество, концлагеря, в том числе детские, внесудебные репрессии, военная оккупация тех или иных территорий – все эти преступления начали свою безумную пляску сразу же после октябрьского переворота. Вешать крестьян, замораживать в проруби священников, душить газами непокорных – всё это могло совершать ненасытное на кровь чудовище, с яростной одержимостью поругавшее нашу Родину, маньяк, ограбивший народ до последней хлебной корки, уничтоживший 13 миллионов человек в гражданской войне.

            Иными словами, – заключает А. Яковлев, – вдохновителем и организатором террора в России выступил Владимир Ульянов (Ленин), навечно подлежавший суду за преступления против человечества”. (Там же, стр. 90)

IV

            Так что на ХI съезде РКП(б) “голосовали с этим примечанием в скобках. Сталин стал Генеральным, – говорит В. Молотов Ф. Чуеву. – Ленину это больших трудов стоило. Но он, конечно, вопрос достаточно глубоко продумал и дал понять, на кого равняться… Он, конечно, готовился, чувствуя болезнь свою. Видел ли он в Сталине своего преемника?  Думаю, что и это могло учитываться. А для чего нужен был Генеральный секретарь? Никогда не было”. (Феликс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин, стр. 240).

            А далее В. Молотов разоткровенничался и сказал: “Но постепенно авторитет Сталина поднялся и вырос в гораздо большее, чем предполагал Ленин, или чем он даже считал желательным. Но предвидеть всё, конечно, было невозможно”. (Там же, стр. 240-241).

            Да, в то время ещё было невозможно предвидеть появления культа личности Сталина, поскольку прошло мало времени пребывания его в должности Генерального секретаря ЦК. Но, отойдя по болезни от конкретных дел и наблюдая со стороны за стилем работы И. Сталина в названной должности, В. Ленин увидел в этом стиле появившуюся причину, при этом заметим: не вред от появления “культа личности” (?!), а возможного раскола в партии, причём уже в “ближайшее время”, тем более что у И. Сталина, и у Л. Троцкого были совершенно разные характеры; в связи с чем Ленин и обратился к делегатам предстоящего партийного съезда со специальным “Письмом…”, в котором изложил по данному поводу свои соображения, указав, что это составляет “большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение членов ЦК до 50, до 100 человек”. (В. И. Ленин. ПСС, т. 45. М.: Политиздат, 1975, стр. 344-345).

            А через несколько дней В. Ленин продиктовал и “Добавление к письму от 24 декабря 1922 г.”, в котором констатировал и предлагал: “Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого поста и назначить (выражение диктатора: не избрать, а назначить! – С. Ш.) на это место, другого человека, который во всех других отношениях отличался от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.”. (Там же, стр. 346).

            Правда, В. Молотов говорил Ф. Чуеву:

            – То, что Ленин написал о грубости Сталина – это было не без влияния Крупской. Она невзлюбила Сталина за то, что он довольно бестактно с ней обошёлся. Сталин провёл решение Секретариата, чтобы не пускать к Ленину Зиновьева и Каменева, раз врачи запретили. Они пожаловались Крупской. Та возмутилась, сказала Сталину, а Сталин ей ответил: “ЦК решил и врачи считают, что нельзя посещать Ленина” – “Но Ленин сам хочет этого!” – “Если ЦК решил, то мы и вас можем не допустить”.

            Сталин был раздражён. “Что я должен, перед ней на задних лапках ходить? Спать с Лениным ещё не значит разбираться в ленинизме!”

            Мне Сталин сказал примерно так:

            “Что же, из-за того, что она пользуется тем же нужником, что и Ленин, я должен так же её ценить и признавать, как Ленина?”

            Слишком грубовато”. (Феликс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин, стр. 272).

            А то, что через несколько дней В. Ленин написал дополнение к “Письму к съезду” с предложением обдумать и переместить И. Сталина с поста генсека под влиянием Н. Крупской, свидетельствует следующее письмо В. Ленина:

            “Товарищу Сталину;

            Копия: Каменеву и Зиновьеву.

            Дорогой товарищ Сталин!

            Вы разрешили себе грубо вызвать мою жену к телефону и грубо отчитать её. Несмотря на тот факт, что она сказала Вам, что она согласна забыть о сказанных Вами словах, тем не менее она рассказала о случившемся Зиновьеву и Каменеву. Я не собираюсь забывать так легко о том, что делается против меня, и мне кажется, что мне здесь не нужно подчёркивать тот факт, что всё, что делается против моей жены, я рассматриваю, как бы если это делалось лично против меня. Поэтому я прошу Вас тщательно взвесить, предпочитаете ли Вы взять Ваши слова обратно и извиниться, или же Вы предпочитаете разрыв между нами взаимоотношений.

                         5 марта 1923 года. Искренне Ваш Ленин”

            (См. Н. С. Хрущёв. Доклад на закрытом заседании ХХ съезда КПСС. (О культе личности и его последствиях). М.: Госполитиздат, 1959, стр. 8).

            Разве этот поступок В. Ленина, не свидетельствует о том, что это был уже сформировавшийся диктатор, считавший не только себя, но и свою жену особыми, недотрагиваемыми личностями?        

            Кстати, в связи с упрёком В. Ленина в адрес И. Сталина по поводу его грубости и предложением сместить Сталина за эту грубость с поста генсека, а также в связи с приведенным письмом В. Ленина И. Сталину,  уместно будет привести ответ В. Молотова на заданный ему Ф. Чуевым вопрос:

            – Кто был более суровым, Ленин или Сталин?

            – Конечно, Ленин. Строгий был. В некоторых вещах строже Сталина”, – ответил В. Молотов и далее пояснил: “Почитайте его записки Дзержинскому. Он нередко прибегал к самым крайним мерам, когда это было необходимо. Тамбовское восстание приказал подавить, сжигать всё. Я как раз был на обсуждении. (А ведь своим введением “политики военного коммунизма” довёл крестьян Тамбовщины до восстания?! – С. Ш.). Он никакую оппозицию терпеть не стал бы, если б была такая возможность. Помню, как он упрекал Сталина в мягкотелости и либерализме. “Какая у нас диктатура? У нас же кисельная власть, а не диктатура!” (Феликс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин, стр. 243).

            Более того, В. Молотов и подкрепил примером сказанное о суровости Ленина. “Я вспоминаю ещё один пример, – говорит он Ф. Чуеву, – как Ленин получил письмо из Ростовской области от бедняка крестьянина; плохие порядки, на нас, бедняков, не обращают никакого внимания, никакой помощи, а, наоборот, притесняют. Ленин сделал что: предложил собрать группу “свердловцев” – был такой университет для взрослых, не подготовленных для министерской работы, но которые хотели повысить свои знания – …поручил этой группе поехать на место и, если подтвердится, на месте расстрелять виновных и поправить дело.

            Куда конкретнее – на месте стрелять, и всё! Такие вещи были. Это не по закону, – признаёт Молотов. – А вот приходилось. Это диктатура, сверхдиктатура”. (Там же, стр. 243-244).

*          *          *

             А Сталин, став после XI съезда РКП(б) Генеральным секретарём ЦК, получил реальную возможность укрепить свои позиции среди руководящего состава, причём не только в партии, но и в государстве, поскольку коммунистическая партия буквально с первых дней после октябрьского переворота стала в стране руководящей и направляющей силой; и он взялся за подбор в партийный аппарат преданных ему людей, тем более что Ленин вскоре после названного съезда заболел и почти отошёл от руководства и партией, и правительством. На должность заведующим Орготделом ЦК РКП(б) Сталин пригласил Лазаря Кагановича, которого В. Молотов характеризует как человека “с размахом”, очень энергичного, хорошего организатора и агитатора, хотя в теоретических вопросах и плавающего. (См. Ф. Чуев. Молотов. Полудержавный властелин, стр. 383).

            В беседе с Л. Кагановичем И. Сталин подчеркнул: “Вообще организационная работа, особенно в настоящее время, непосредственно связана с работой по подбору кадров, и, возможно, в недалёком будущем нам придётся подумать об объединении двух отделов – Организационно-инструкторского и Учётно-распределительного, но вам, товарищ Каганович, необходимо уже сейчас фактически взять дело подбора кадров для партийной работы в руки Организационного отдела”. (Лазарь Моисеевич Каганович. Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работника. М.: “Вагриус”, 1996, стр. 254).

            “Естественно, – пишет в своих воспоминаниях Л. Каганович, – что сразу же после XI съезда Секретариат, Оргбюро ЦК занялись перестройкой самого содержания и организационных форм работы ЦК и местных партийных организаций, если можно так выразиться, усовершенствованием, наладкой инструмента руководства… Сталин поднимал этот вопрос на принципиальную высоту, подчёркивая, что есть немало людей, недооценивающих значение аппарата в руководстве, не говоря уже о меньшинствующих, анархиствующих и иных оппозиционных группах в партии, которые доходят до нелепого антипартийного требования ликвидации или такого ослабления партийного аппарата, которое привело бы к подрыву силы партии, её идейно-большевистского организационного руководства всеми органами диктатуры пролетариата и срыву осуществления ленинских задач победы над капиталистическими элементами и построения социализма…. Центральный Комитет должен создать небольшой по количеству, но высокий по качеству, партийный аппарат в ЦК и на местах, который продолжил бы достойно славные традиции ленинских профессиональных революционеров и был бы костяком, исполнительным аппаратом партии и его широко выборного аппарата в лице бюро ячеек, райкомов, укомов, губкомов, обкомов, крайкомов, ЦК национальных компартий и ЦК РКП(б), его Политбюро, Оргбюро и Секретариата, – избираемых партией в установленном уставом порядке…

            В виду того, что установленные функции Оргинструкторского отдела так или иначе затрагивали функции других отделов ЦК…, возникла необходимость дать в Положении об Оргинструкторском отделе ЦК специальный подраздел “Взаимоотношения с другими отделами”. По этому вопросу были споры, но при поддержке т. Сталина было установлено, что “плановое инструктирование мест и информация по всем областям партработы сосредотачивалась в Орготделе, что не исключало соответствующего руководства со стороны других отделов ЦК, осуществляющих текущую работу по связи с местными отделами своей отрасли работы”. (Там же, стр. 261).

            Так что И. Сталин, укрепив аппарат ЦК своими кадрами и придав Оргин-стукторскому отделу ЦК руководящие функции, сделал всё, чтобы приводные ремни руководства партией, а значит и государством, были в его, как Генерального секретаря ЦК РКП(б), руках.

*          *          *

            Но при этом надо иметь в виду, как об этом пишет Л. Троцкий, что “руководящие кадры партии, вышедшей из подполья, были одушевлены революционными тенденциями, которые вождями первого периода революции яснее и лучше формулировались, полнее и успешнее проводились на практике. Именно это и делало их вождями партии, через партию – вождями рабочего класса, через рабочий класс – страны. Таким путём определённые лица сосредоточивали власть в своих руках”. Но поскольку ожидаемая мировая революция то ли задерживалась, то ли вообще её не было видно, что у “того слоя, который составлял аппарат власти, появились свои самодовлеющие цели, которым он стремился подчинить революцию. Между вождями, которые выражали историческую линию класса и умели глядеть поверх аппарата, и между этим аппаратом – огромным, тяжеловесным, разнородным по составу, легло засасывающим среднего коммуниста, – стало намечаться раздвоение. Сперва оно имело больше психологический, чем политический характер. Вчерашний день был ещё слишком свеж. Лозунги Октября ещё не выветрились из памяти. Личные авторитеты вождей первого периода были высоки. Но под покровом традиционных форм уже складывалась другая психология. Международные перспективы тускнели. Повседневная работа поглощала людей целиком. Новые методы, которые должны были служить старым целям, создавали новые цели и прежде всего новую психологию. Временная обстановка стала превращаться для многих и многих в конечную станцию. Создавался новый тип”.  (Л. Троцкий. Моя жизнь, стр. 476-477).

            В 1920-е годы В Союзе, по мнению Л. Троцкого, всякий вопрос стал ставиться  “на остриё аппаратной бритвы, и всякое отклонение от этого острия на одну тысячную долю миллиметра” стал объявляться, путём аппаратного мифотворчества – чудовищным уклоном. Призрак троцкизма нужен для поддержания аппаратного режима. А режим этот автоматически приводит к тому, что тот, кто недавно обвинял других в троцкизме, сегодня сам оказывается троцкистом”. (Там же, 8).

            Таким образом, после ухода В. Ленина с политической сцены в партии началась борьба за власть; при Ленине отвержение того или иного течения не доводилось до полной дискредитации авторов этих течений. Это И. Сталин применил такую практику в борьбе со своими оппонентами, заявив на заседании Политбюро (18 марта 1926 г.), что “самый закон борьбы внутри партии таков, что тот, кто по-терпел поражение, тот компроментируется”. (См. там же).

            При этом “если он выбрасывал кого-либо давно знакомого ему из своего сердца, если он уже переводил в своей душе этого человека в разряд “врагов”, – пишет дочь Сталина Светлана, – то невозможно было заводить с ним разговор об этом человеке. Сделать “обратный перевод” его из врагов, из мнимых врагов, назад – он не был в состоянии и только бесился от подобных попыток”. (Светлана Аллилуева. Двадцать писем к другу. М.: “Известия”, 1990, стр. 48).

            В другой книге “Только один год” С. Аллилуева писала: “Двадцать семь лет я была свидетелем духовного разрушения собственного отца и наблюдала день за днём как его покидало всё человеческое и он постепенно превращался в мрачный монумент самому себе… Но моё поколение учили думать, что этот монумент и есть воплощение всех прекрасных идеалов коммунизма, его живое олицетворение.

            Нас учили коммунизму почти с пелёнок – дома, в школе, в университете. Мы были сначала октябрятами, потом пионерами, потом комсомольцами. Потом нас принимали в партию. И если я не вела никакой работы в партии (как многие), а только платила взносы (как все), то всё равно я обязана была голосовать за любое партийное решение, даже если оно казалось мне неверным. Ленин был нашей иконой, Маркс и Энгельс апостолами, каждое их слово – непреложной истиной. И каждое слово моего отца, письменное или устное –  откровение свыше”. (Светлана Аллилуева. Только один год.  New York and Evanston, стр. 124).

             А тем временем и в сознании людей, в том числе и коммунистов, происходил своего рода переворот; и Сталин стал главным орудием этого переворота. “Он “Сталин – С. Ш.), – пишет Л. Троцкий, – одарён практическим смыслом, выдержкой и настойчивостью в преследовании поставленных целей. Политический его кругозор крайне узок. Теоретический уровень совершенно примитивен. Его компилятивная книжка “Основы ленинизма”, в которой он пытался отдать дань теоретическим традициям партии, кишит ученическими ошибками. Незнакомство с иностранными языками вынуждает его следить за политической жизнью других стран только с чужих слов. По складу ума это упорный эмпирик, лишённый творческого воображения. Верхнему слою партии (в более широких кругах его вообще не знали) он казался всегда человеком, созданным для вторых и третьих ролей. И то, что он играет сейчас первую роль, характеризует не столько его, сколько переходный период политического сползания. Ещё Гельвеций сказал: “Каждый период имеет своих великих людей, а если их нет – он их выдумывает”. Сталинизм это прежде всего работа безличного аппарата на спуске революции”. (Л. Троцкий. Моя жизнь, стр. 480).

*          *          *

            Естественно, что, характеризуя И. Сталина, Л. Троцкий, будучи снятым со всех постов и выдворенным в 1929 году за пределы Советского Союза, мог несколько сгустить краски, особенно о примитивности теоретического уровня Стали-на, тем более что и сам Троцкий был по натуре тоже диктатором и насаждал свой культ.

            “Наверное, в военных уставах ни одной цивилизованной страны, – пишет Н. А. Васецкий, – не найдёшь того, что придумал Троцкий. В 1922 г. в параграфе 41 политического Устава Красной Армии была помещена его политическая биография, в которой Троцкий представал героем, олицетворяющим революционной и военной доблести. Параграф заканчивался словами: “Тов. Троцкий – вождь и организатор Красной Армии. Стоя во главе Красной Армии, тов Троцкий ведёт её к победе над всеми врагами Советской республики”. (Л. Д. Троцкий. К истории русской революции, стр. 34).

            Что же касается И. Сталина, то ему были присущи, если вернее сказать, не столько примитивность, сколько, как и другим диктаторам (Марксу, Ленину), поспешность и упрощенчество, в том числе и в теории. Поэтому почти все его теоретические положения, опять-таки, как и других диктаторов, оказались ложными. Например, он не только обосновал ускоренное свертывание НЭПа и осуществление ускоренными темпами  индустриализации страны и вместо проведения кооперирования в отрасли сельского хозяйства – коллективизацию, причём тоже ускоренными темпами, что привело к неисчислимым бедствиям народа, но на XVIII съезде партии выдвинул гипотезу о возможности построения в СССР коммунистического общества, при сохранении государства, что, безусловно, является, как и вообще построение коммунизма, несбыточной фантазией. (См. XVIII съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчёт. М.: Госполитиздат, 1939, стр. 36).

            Кстати, даже В. Молотов назвал в одной из бесед с Ф. Чуевым эту гипотезу И. Сталина о возможности построения не только социализма, но и коммунизма в одной, отдельно взятой стране, абсурдом. (См. Феликс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин, стр. 566).

            А если говорить о личных отрицательных чертах характера Сталина, на которые указывал Л. Троцкий, то, несомненно, они способствовали его победе в конкурентной борьбе за власть, а потом и развитию культа его личности.

             У И. Сталина, по мнению докторов исторических наук Л. Гордона и Э. Клопова, наблюдалось  сочетание “политической проницательности, сильной воли, выдающихся организационных способностей с неограниченным властолюбием, невысокой культурой, грубостью, болезненной подозрительностью, жестокостью, абсолютной политической безнравственностью”. В то время, как “большинство его противников (из тех, кто мог сравниться с ним по масштабу личности) сформировались в эмигрантско-интеллигентской среде и по характеру своих идейных построений, по своей манере держаться и выражаться отличались от многих рядовых членов партии и партийных активистов того времени несравненно сильнее чем Сталин. Равно как и то, что среди сторонников Сталина не оказалось людей его калибра, так что никто из них  не мог серьёзно противостоять сталинским решени-ям и сталинскому произволу (а некоторые, наоборот, сознательно играли на худших сторонах натуры вождя)”.   

            Правда, создание в Советском Союзе в тоталитарно-диктаторского режима, как на это совершенно правильно  указывают Л. Гордон и Э. Клопов, “в огромной мере определялось тем, что народы нашей страны столетиями были лишены возможности участвовать в государственной жизни, что в массах (в частности, в массах партийных) были очень слабы демократические традиции, умения, привычки, навыки защищать свои права”.          

            И на основании сказанного ими, Л. Гордон и Э. Клопов заключают, “что все эти обстоятельства занимают совсем не последнее место в ряду причин, объясняющих характер политического режима, развивавшегося у нас в 30-50-е годы”. (Л. А. Гордон, Э. В. Клопов. Что это было? Размышление о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы. М.: Политиздат, 1989, стр. 119-120).

*          *          *

            В становлении культа личности Сталина своё дело сделало и длительное пребывание его на на самой высокой в партии и стране руководящей ступеньке. “Сначала боролся со своим культом, – говорит В. Молотов, – а потом понравилось немножко…”. (Феликс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин, стр. 318).

            Так, став Генеральным секретарём ЦК в 1922 году, в 1934 году ему уже стали “нравиться немножко” слова, сказанные Председателем Совета Народных Комиссаров В. Молотовым при открытии XVII съезда Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), и, конечно, те овации, которыми эти слова были встречены. “Рабочие и колхозные массы, – говорил В. Молотов, – встречают XVII съезд ленинской партии с исключительным подъёмом. Наш съезд связан тысячами и тысячами нитей с заводами, фабриками, шахтами, колхозами и совхозами как съезд, выражающий стремления миллионов рабочих и колхозников и их твёрдую волю в борьбе за полную победу социализма в нашей стране. Наш съезд поднимает на новую, ещё более высокую ступень мобилизацию и сплочённость масс вокруг большевистской партии, вокруг вождя и организатора наших побед – товарища Сталина”. (Бурные, продолжительные аплодисменты, перекатывающиеся с конца в конец всего огромного зала). (XVII съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчёт. М.: Партиздат, 1934, стр. 6).

            Сам И. Сталин, будучи самодовольным победой в борьбе со всеми уклонами (“левым”и “правым”), а также с так называемыми национал-уклонистами, в своём докладе отметил: “Если на XV съезде приходилось ещё доказывать правильность линии партии и вести борьбу с известными ленинскими группировками, а на XVI съезде – добивать приверженцев этих группировок, то на этом съезде – и доказывать нечего, да, пожалуй – и бить некого. Все видят, что линия партии победила. (Гром аплодисментов).

            Победила политика индустриализации страны. Её результаты для всех теперь очевидны. Что можно возразить против этого факта?

            Победила политика ликвидации кулачества и сплошной коллективизации. Её результаты также очевидны для всех. Что можно возразить против этого факта?

            Доказано на опыте нашей страны, что победа социализма в одной, отдельно взятой стране – вполне возможна. Что можно возразить против этого факта?” (Там же, стр. 28).

            А тем более, что с покаянными речами на названном съезде выступили его вчерашние оппоненты. Вот некоторые фрагменты из выступления бывшего Председателя Коминтерна, первого секретаря Ленинградского обкома партии Григория Зиновьева: “XVII съезд партии войдёт в историю такой же славной датой, как 1917 г. вошёл в историю революции, в историю народов СССР, в историю мировой революции. И вот, товарищи, на таком съезде партии мне приходится вернуться к прошлому, просить вас уделить хотя бы небольшое время этому прошлому в момент, когда весь съезд заглядывает в будущее.

            Мне приходится, разумеется, по своей собственной вине, исключительно по своей собственной вине, говорить только об ошибках и иллюстрировать собой, представлять собой живую иллюстрацию того, в борьбе с какими уклонами, в борьбе с какими неверностями, с какими ошибками и вопиющими отходами от ленинизма партия с её руководством достигла тех успехов, к которым сейчас присматривается весь мир…

            Товарищи, когда я вдумываюсь и перечитываю ещё и ещё раз доклад товарища Сталина на этом съезде, я вспоминаю, что он является, в сущности говоря, заключительным докладом целой серии таких документов на протяжении десяти лет. Съезд формально подводит итоги за три с лишним года, но по существу он подводит итоги за целое десятилетие со смерти Ильича.

            Когда я сопоставляю силу этого редчайшего в истории мирового коммунизма документа, который можно и должно перечитывать по много раз, с событиями последнего десятилетия, я вижу теперь с полной очевидностью, как видит это партия уже давным-давно, всю правоту того пути, предложенного товарищем Сталиным, который отстоял этот путь, который провёл партию по этому пути в течение целого ряда лет”… (Там же, стр. 492, 493).

*          *          *

            Руководители компартий союзных республик, обкомов и райкомов просто соревновались в подхалимаже “вождю”. Вот, например, как начал своё выступление на последующем партийном съезде тогдашний первый секретарь ЦК компартии Украины Никита Хрущёв: “На нашем XVIII партийном съезде мы заслушали отчёт борьбы за коммунизм, борьбы рабочих, крестьян, интеллигенции, всех трудящихся нашей советской страны под руководством нашей партии и её Сталинского Центрального Комитета, под руководством нашего генерального руководителя, вождя, нашего великого Сталина”. (Бурные, продолжительные аплодисменты. Все встают)”.

            И закончил своё выступление Н. Хрущёв ещё большим подхалимажем. “Заканчивая своё выступление на этом съезде, – сказал он, – мне хочется сказать: в какое прекрасное, необычное время мы живём! С таким народом, как наш, с таким вождём, как товарищ Сталин, наше время – самое счастливое. Самые крупные вопросы нашей работы, самые сложные условия, в каких приходится нам бороться, самые тяжёлые условия нашей революции становятся ясным и определёнными, когда мы получаем указания от нашего вождя товарища Сталина. (Бурные аплодисменты). С его указаниями легче работать, яснее становится путь дальнейшей борьбы за коммунизм.

            Да здравствует наш великий товарищ Сталин! (Бурные, продолжительные аплодисменты. Съезд устраивает товарищу Сталину горячую овацию.)” (XVIII съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчёт, стр. 169, 179).

            К становлению культа личности Сталина приложил руку не только партийный аппарат, созданный Л. Кагановичем и сменившими его заведующими Организационно-инстукторского отдела ЦК, но в немалой степени “поработали” в этом плане работники культуры: что только значит выступление Михаила Шолохова на XVIII съезде ВКП(б)… “Так повелось, так будет и впредь, товарищи, – сказал к тому времени  уже известный в стране писатель, – что и в радости и в горе мы всегда мысленно обращаемся к нему, к творцу новой жизни. При всей глубочайшей человеческой скромности т. Сталина придётся ему терпеть излияния нашей любви и преданности ему (аплодисменты), так как не только у нас, живущих и работающих под его руководством, но и у всего трудящегося народа все надежды на светлое будущее человечества связаны с его именем”. (Аплодисменты). (Там же, стр. 475).

*          *          *

            Пройдут годы… Н. Хрущёв в сентябре 1953 года будет избран Первым секретарем ЦК КПСС и на ХХ съезде партии выступит на закрытом заседании с док-ладом “О культе личности и его последствиях”, в котором отметит: “Сталин создал концепцию “врага народа”. Этот термин автоматически исключал необходимость доказательства идеологических ошибок, совершённым отдельным человеком или же группой лиц. Эта концепция сделала возможным применение жесточайших репрессий, нарушающих все нормы революционной законности, против любого, кто не соглашался со Сталиным по безразлично какому вопросу, против тех, кто только лишь подозревался в намерениях совершить враждебные действия, а также против тех, у кого была плохая репутация. Концепция “враг народа”, сама по себе, практически исключала возможность возникновения какого-либо рода идеологической борьбы или же возможность выражения собственного мнения по тому или иному вопросу, даже в том случае, если этот вопрос носил не теоретический, а практический характер. Главным и на практике единственным доказательством вины, что противоречит всем положениям научной юриспруденции, было “признание” само-го обвиняемого в совершении тех преступлений, в которых он обвиняется. Последующая проверка показала, что такие “признания” добывались при помощи применения к обвиняемому методов физического насилия”. (Н. С. Хрущёв. Доклад на закрытом заседании ХХ съезда КПСС. стр. 10).

            При этом Н. Хрущёв привёл и пример жесточайших репрессий; в частности, он сказал: “Было установлено, что из 139 членов и кандидатов ЦК партии, избранных на XVII съезде, 98 человек, то есть 70%, были арестованы и расстреляны (большинство в 1937-1938 гг.) (Возгласы возмущения).

            Каким был состав делегатов XVII съезда? Восемьдесят процентов участников XVII съезда, имевших право решающего голоса, вступили в партию в годы подполья, перед революцией и во время гражданской войны; другими словами, до 1921 года. По социальному происхождению основная масса делегатов съезда были рабочие (60 % имевших право решающего голоса).

            Только хотя бы потому было абсолютно невозможно, чтобы съезд такого состава избрал Центральный Комитет, большинство которого оказалось бы врагами партии. Единственной причиной, почему 70% членов ЦК и кандидатов, избранных на XVII съезде, были заклеймены врагами партии и народа, было то, что честные коммунисты были оклеветаны на основании сфабрикованных против них обвинений, чем была грубо нарушена революционная законность.

            Та же судьба постигла не только членов ЦК, но и большинство делегатов XVII съезда. Из 1956 делегатов с правом решающего или совещательного голоса 1108 человек были арестованы по обвинению в контрреволюционных преступлениях, то есть явно подавляющее большинство. Только сам по себе этот факт, как мы теперь видим, показывает насколько абсурдными, дикими и противоречащими здравому смыслу были обвинения в контрреволюционных преступлениях, выдвинутых против большинства участников XVII партийного съезда”. (Возгласы возмущения). (Там же, стр. 17-18).

            И далее в Докладе Н. Хрущёва говорится: “Массовые репрессии приняли огромные размеры с конца 1936 года после телеграммы Сталина и Жданова, датированной “Сочи, 25 сентября 1936 года”, адресованной Кагановичу, Молотову и другим членам Политбюро. Содержание этой телеграммы было следующим: “Мы считаем абсолютно необходимым и спешным, чтобы тов. Ежов был бы назначен на пост народного комиссара внутренних дел. Ягода определённо показал себя явно непригодным разоблачить троцкистско-зиновьевский блок. ОГПУ отстаёт на четыре года в этом деле. Это замечено всеми партийными работниками и большинством представителей НКВД”. (Там же, стр. 19-20).

            “Когда в 1939 году волна массовых арестов начала спадать, когда руководители партийных органов с периферии стали обвинять работников НКВД в том, , что к арестованным применялись методы физического воздействия, – Сталин 20 января 1939 года отправил шифрованную телеграмму секретарям областных и краевых комитетов, ЦК коммунистических партий республик, народным комиссарам внутренних дел и руководителям органов НКВД.

            В этой телеграмме говорилось:

            “ЦК ВКП(б) поясняет, что применение методов физического воздействия в практике НКВД, начиная с 1937 года, было разрешено ЦК ВКП(б)…”

            Этим Сталин, от имени ЦК ВКП(б), санкционировал самое грубое нарушение социалистической законности; санкционировал пытки и насилие, что, как мы видим, привело к клевете и самообвинениям невинных людей”. (Там же, стр. 29-30).

            Поэтому у А. Яковлева были все основания сказать и о Сталине: “Организатором злодеяний и разрушения России является Иосиф Джугашвили (Сталин), подлежащий суду, как и Ленин, за преступления против человечества”. (Александр Яковлев. Омут памяти, стр. 10).

*          *          *

            “Коммунизм для меня в годы юности, – читаем мы далее в книге С. Аллилуевой “Только один год”, – незыблемой твердыней. Незыблемым оставался и авторитет отца, его правота во всём без исключения. Но позже я начала постепенно сомневаться в его правоте и всё больше убеждаться в его необоснованной жестокости. Теории и догмы “марксизма-ленинизма” блекли и увядали в моих глазах. Партия лишалась своего героического и революционного ореола правоты. А когда после 1953 года она попыталась неуклюже и беспомощно отмежеваться от своего бывшего вождя, то меня это лишь убедило в глубоком внутреннем единстве партии и “культа личности”, который она поддерживала более двадцати лет.

            Для меня постепенно всё более очевидным становился не только деспотизм моего отца и то, что он создал систему кровавого террора, погубившую миллионы невинных жертв. Мне становилось также ясно, что вся система сделавшая это возможным, была глубоко порочной, и что никто из соучастников не может избежать ответственности, сколько бы ни старался. И рухнула сверху донизу вся постройка, основанная на лжи…

            Официальные разоблачения “культа личности мало что объяснили. Самый этот безграмотный термин говорил, что партия не может и не хочет  сформулировать и раскрыть порочные основы всей системы враждебной и противоположной демократии”. (Светлана Аллилуева. Только один год, стр. 124-125).

            При этом следует отметить, что дать такую объективную оценку своему отцу и созданной им общественно-политической системе могла, конечно, только умная, высоко образованная и трезво мыслящая женщина. Кстати, проучившийся с ней три года в одной группе на историческом факультете Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова Израиль Моисеевич Бружестовицкий в написанной им книге вспоминает: “Это была скромная, тихая молодая женщина с очень красивыми тёмно-рыжими волосами. Она старалась не привлекать к себе внимания, не примыкала ни к каким студенческим компаниям, дружила лишь с одной девушкой Леной (Лениной) Мельник. Со школьных лет владела двумя иностранными языками – английским и немецким. На семинарах по политэкономии и философии была так же не активная, как и другие девушки, никогда по своей воле не брала слова. Присутствовала, но не выступала на комсомольских и других собраниях. Лишь однажды, посвящённом подписке на очередной заём, она выступила с заявлением, что подписывается на 2 месячные стипендии и тут же внесла всю сумму. Призыв последовать её примеру подействовал на нищих студентов угнетающе”.

            Среднюю школу Светлана закончила с отличием, и в Университете тоже, как и большинство студентов, училось – на средние пятёрки.

            После Университета Светлана Аллилуева закончила аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС и стала кандидатом наук; учившийся в то время с ней в аспирантуре Николай Николаевич Акимов рассказывал мне о ней примерно то же, о чём писал и И. М. Бружестовицкий.

*          *          *

            Хватило мужества и у югославского политического деятеля и писателя Милована Джиласа попытаться дать объективную оценку происходящему в те годы, причём не только в своей стране, но и в Советском Союзе, поскольку он бывал в СССР и непосредственно встречался со Сталиным. “Хоть Ленин и не сознавал это-го, – писал М. Джилас, – но он положил начало новому классу (политической бюрократии – С. Ш.). Он организовал партию по большевистским принципам и развил теорию об исключительной и руководящей роли партии в строительстве нового общества. Это только одна сторона его многосторонней и гигантской деятельности, та, что соответствует самим его действиям, скорей чем его желаниям. И как раз за эти его действия новый класс и почитает Ленина.

            Подлинным и непосредственным основателем нового класса был, однако, Сталин. Это был человек, не расположенный к долгому раздумью и склонный к грубому юмору; он не был особенно образован, не был и хорошим оратором. Зато он был неутомимым доктринёром и отличным администратором. Этот грузин лучше, чем кто нибудь другой, видел, куда именно вели Россию новые силы. Он создал новый класс самыми варварскими способами, не щадя даже и самого этого класса. Новый класс, поставивший его над собой, неизбежно должен был подчиниться этому неотёсанному и ни перед чем не останавливающемуся человеку. Сталин был настоящим вождём нового класса в то время, когда класс образовывался и укреплял свою власть”. (Милован Джилас. Новый класс. Анализ коммунистической системы. New York, стр. 67-68).

            “История не знает второй такой личности, – отмечал М. Джилас, – как Ленин, который благодаря своей настойчивости и гибкости, пустил в ход одну из величайших революций, известных человечеству. Не знает история и другой такой личности, как Сталин, который взял на себя гигантскую задачу укрепить, в отношении власти и собственности, новый класс, возникший в результате одной из величайших революций в одной из самых обширных стран мира.

            Позади Ленина, который весь был мысль и страсть, стоит мрачная фигура Иосифа Сталина – символ трудного, жестокого, ни перед чем не останавливающегося восхождения нового класса к его нынешнему полновластию”. (Там же, стр. 70-71)

            И наконец, М. Джилас заключает: “Революционная эпоха Ленина сменилась эпохой Сталина, при котором власть и собственность, а также индустриализация были настолько укреплены, что для нового класса могла начаться желаемая им мирная и обеспеченная жизнь. Революционный коммунизм Ленина сменился догматическим коммунизмом Сталина, которому в свою очередь пришёл на смену не-догматический коммунизм так называемого коллективного руководства, то есть группы олигархов”. (Там же, стр. 71-72)

            Поэтому очень трудно понять, чем и что думал лидер российских коммунистов Геннадий Зюганов, когда писал, что “события сталинской эпохи служат для нас не только яркими примерами прошлого, но и маяками будущего – того будущего, за которое борются российские коммунисты”. (Геннадий Зюганов. Сталин и современность. М.: “Молодая гвардия”, 2009, стр. 268).

V

            Буквально через несколько лет после вышедшего в свет в 1848 году “Манифеста коммунистической партии”, в котором, будучи в то время ещё молодыми, философы и социологи Германии Карл Маркс и Фридрих Энгельс  утверждали, что, дескать, по Европе бродит “призрак коммунизма” и что “история до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов”, а также для превращения “призрака коммунизма” в реальность провозгласили лозунг “Пролетарии всех стран соединяйтесь!”; французский писатель и социолог Жозеф Артур де Гобино написал в 1853-1855 годах книгу “Опыт о неравенстве человеческих рас”, в которой в основе различия человеческих рас и их борьбы между собой, а не в борьбе классов, как считали К. Маркс и Ф. Энгельс, видел движущую силу общества. И на основании  утверждаемой им борьбы рас, как движущей силы общества, Гобино делает два вывода. Первый: необходимость сохранения чистоты рас, при этом утверждая, что “человечество во всех своих ответвлениях испытывает тайную неприязнь к смешению, что у некоторых народов это чувство неискоренимо, а у других мало выражено; что даже те, кто окончательно освободились от этого инстинкта, сохраняют в себе его следы – и вот эти последние народности могут ступить на тропу цивилизации”. (Гобино, Жозеф Артур де – Опыт о неравенстве человеческих рас.  М.: “Одиссей” – “ОЛМА-ПРЕСС”, 2001, стр. 7).

            Так что, по мнению Гобино, “случайные завоевания не решают судьбу народа и его жизнь. Самое большое, – считает он, – они (случайные завоевания – С. Ш.) могут привести к тому, что на какое-то время народ перестаёт проявлять себя и теряет внешние атрибуты. Пока кровь народа и его институты сохраняют в достаточной степени следы изначальной расы, этот народ не умрёт”. (Там же, стр. 8).

            И далее: “Если бы человеческие расы были равны, история предстала бы нашему взору в виде впечатляющей, совершенной и славной картины. Тогда расы, будучи в равной мере умными и устремлёнными к своим истинным интересам, в равной мере были бы способными найти способ побеждать и торжествовать, с самого первого дня творения наполнили бы землю раем процветающих и – что самое главное – возникших одновременно цивилизаций”. (Там же, стр. 38).

            Второе: Гобино отдаёт предпочтение, как наиболее способной к культурному развитию, белой (арийской) расе, особенно её германской ветви, при этом подчёркивая, что уже сам термин “арийский” означает “почитаемый”, то есть арийские народы, – делает он вывод, – “состояли из людей почитаемых, людей, достойных уважения, а также, возможно, людей, которые могли получить силой то, чего они заслуживали, но не имели. Если такое толкование не содержится в самом слове, – уверяет Гобино, – оно вытекает из фактов.

            Белые народы, называвшие себя так (арийцами – С. Ш.), понимали значение этого слова. Они заслужили его своим могуществом и только позже забыли его, приняв другие наименования”. (Там же, стр. 77).

            И далее, характеризуя арийцев, Гобино пишет: “У арийцев была бело-розовая кожа: такими же были древние греки и персы, такими запечатлены древние индийцы. Волосы, как правило, были светлые – вспомним, что эллины отдавали предпочтение именно этому цвету волос и наделяли им самых почитаемых богов…

            У индусов идея красоты до сих пор ассоциируется со светлой кожей и светлыми волосами, о чём свидетельствуют описания избранных детей, столь частые в буддистских легендах…

            Эта разновидность человечества, отличавшаяся красивой внешностью, была наделена не менее выдающимся разумом. Она обладала неистощимой живостью и энергией, а её система правления отвечала всем потребностям столь предприимчивых людей.

            Во главе арийцев, разделённых на племена или небольшие группы, жившие в больших посёлках, стояли вожди с очень ограниченной властью, которая не имела ничего общего с абсолютизмом, процветавшим у чёрных или жёлтых народов”. (Там же).

            “… арийцы воевали между собой, а поскольку они не были кочевниками и старались как можно дольше пробыть на новой земле, поскольку их храбрость постоянно сталкивалась с сопротивлением местного населения, они сами были инициаторами всех своих походов, военных кампаний, побед и поражений. Добродетелью у них считалась воинская доблесть, а доброта и благородство прежде всего связывались с храбростью: с этим мы встречаемся в более поздние времена в итальянской поэзии”. (Там же, стр. 78).

*          *          *

            Вторим известным предтечей нацистской идеологии был английский писатель, социолог, философ Хьюстон Стюард  Чемберлен, ставший зятем известного немецкого композитора Вильгельма Рихарда Вагнера (хотя и был на 25 лет старше его дочери) и переехавший после этого в Германию. Главной его работой в этом плане стали “Основы XIX века”, через которую красной нитью проходят две основные темы: “арийцы – как творцы и носители цивилизации, и евреи – как негативная расовая сила, разрушительный и вырождающийся фактор истории”. При этом, “идеализируя чистокровных арийцев, Чемберлен рассматривал их как единственную опору мирового развития”. (Энциклопедия Третьего рейха. М.: “ЛОКИД-МИФ”, 1996, стр. 513).

            “Ничего не является более убедительным, – писал Чемберлен в 1-м томе названной книги, – чем самосознание нации. Человек, принадлежащий определённой чистой расе, никогда не потеряет этого чувства. Раса поднимает человека над собой, наделяет его необычайной, сверхъестественной энергией, выделяет его как индивидуума из хаотического смешения народов, собранных со всех концов света. Густая кровь, незримо текущая в жилах, принесёт бурный расцвет жизни, принесёт будущее”. (Там же, стр. 512-513).

            Во 2-м томе Чемберлен анализирует возрождение нового германского мира и борьбу величайших сил за мировое господство, в которой участвуют, по мнению Чемберлена, три стремящихся доминировать религиозных идеала: Восток (эллины), Север (арийцы) и Рим. На севере бывшей Римской империи арийцам удалось создать новую культуру, которая “несомненно является величайшим из всего, что было достигнуто человечеством до настоящего времени”. Всё, что является неарийским, – это чуждые элементы, которые необходимо изжить”. (Там же, стр. 513).

            Естественно, что указанная книга стала в Германии очень популярной, особенно после того, как император Вильгельм II назвал её монографией величайшей важности; в то же время в Англии она подверглась не просто критике, а и высмеиванию, называя её автора “уличным проповедником, облачавшимся то в тогу римского оратора, то в рясу христианского священника”. (Там же).

*          *          *

            Однако семена расистской теории Гобино и Чемберлена смогли найти благоприятую почву для своего произрастания отнюдь не во Франции и не в Англии,  а в Германии, которая в 1871 году, после объединения всех немецких земель в одно государство, стала монархией; тем более что, по мнению первого канцлера Германской империи Отто фон Бисмарка, “немецкий патриотизм для своего деятельного и энергичного проявления нуждается, как правило, в посредствующем звене в виде чувства приверженности к династии; вне этого он проявляется на практике лишь в редких случаях, хотя теоретически это происходит ежедневно в парламентах, в газетах и на собраниях; in proxi (на деле) немцу нужна династия, которой он был бы предан;  или же какой-нибудь повод к раздражению, который возбудил бы его гнев, побуждающий к действию…

            Немецкая любовь к родине нуждается в государстве, на котором сосредоточиваются чувства приверженности”. (Отто фон Бисмарк. Воспоминания, мемуары. I том. М.: “АСТ”, Мн.: “Харвест”, 2002, стр. 398-399; 400).

            В то же время Отто фон Бисмарк  отмечает, что “… немец всегда готов бороться со своим немецким соседом и соплеменником огнём и мечом и самолично убить его, если в силу каких-либо споров, ему самому непонятных (?! – С. Ш.), последует соответствующий приказ правящей династии”. (Там же, стр. 402).

            И одним из первых, кого в Германии привлекла расистская теория Гобино и Чемберлена, стал уже упоминаемый выдающийся немецкий композитор, дирижёр, музыкальный писатель и театральный деятель Вильгельм Рихард Вагнер, который считал, что немцы предназначены для великой миссии, о которой другие народы не имеют представления. Миссия Германии состоит в том, чтобы избавить мир от материалистической цивилизации французов. Это не строго “национальная миссия”, а скорее вселенская. Весь мир, а не только одна Германия, должен быть избавлен от подобного материалистического влияния. Эта цель должна быть достигнута с помощью национальных средств… Лучи германской свободы и германской доброты принесут свой свет и тепло и французам, и казакам, и бушменами, и китайцам”. (Энциклопедия Третьего рейха, стр. 98).

            Так что появившийся на политической сцене в начале 1920-х годов Адольф Гитлер нашёл в литературном и музыкальном творчестве Вагнера своего единомышленника. “На каждом этапе моей жизни, – говорил он, – я возвращался к Вагнеру”. И это подтверждается сходством определения понятий, одним и другим.

            Государство

            Вагнер: В государстве общество обязано жертвовать частью собственного эгоизма ради благополучия большинства. Непосредственной целью государства является стабильность, достижение спокойствия.

            Гитлер: Государство – лишь средство достижения конечного. Его высочайшей целью является забота о достижении тех первобытных расовых элементов, которые создадут красоту и достоинство более высокой цивилизации.

            Народ

            Вагнер: Народ составляют те, кто думает инстинктивно. Народ ведёт себя бессознательно и на этом основании  природно-инстинктивно.          

            Гитлер: Мёртвый механизм (старого государства) должен быть заменён живым организмом на основе стадного инстинкта, возникающего, когда все становятся одной крови.

            Вождь

            Вагнер: мы должны сейчас найти героя будущего, который восстанет против разрушения собственной расы. Барбаросса-Зигфрид скоро вернутся, чтобы спасти германский народ в минуту глубочайшей нужды.

            Гитлер: Никто не должен забывать: большинство никогда не заменит вождя. Оно (большинство) не только глупо, но и трусливо. Не найти ни одного умного среди сотни дураков, и героическое решение не примет сотня трусов.

            Евреи

            Вагнер: Евреи – это гибкий демон упадка человечества.

            Гитлер: Евреи – это паразиты на теле нашего народа; они создают государства в государстве.

            Демократия

            Вагнер: Демократия – это вообще не немецкое, а откуда-то заимствованное понятие. Франко-иудейско-немецкая демократия – омерзительная вещь.

            Гитлер: Демократия – это власть сумасшедших”. (Там же, стр. 99-100).

VI

            Итак, не менее омерзительным диктатором, чем Владимир Ленин и Иосиф Сталин, если не сказать, что ещё более свирепым, был в ХХ веке Адольф Гитлер, тоже, как и они, мечтавший о мировом господстве и развязавший с этой целью Вторую мировую войну. И чтобы уяснить причины появления у него такой жестокости и такого властолюбия, проследим его формирование как личности.

            А. Гитлер родился в 1889 году в небольшом австрийском городке Браунау, расположенном на границе с Германией, что даст ему повод считать это “счастливым предзнаменованием” того, что эти государства должны быть объединены в одно. “Немецкая Австрия, – напишет он в своём основном труде “Майн кампф” (“Моя борьба”), – во что бы то ни стало должна вернуться в лоно великой германской метрополии и при том вовсе не по соображениям хозяйственным. Нет, нет. Даже если бы это объединение с точки зрения хозяйственной было безразличным, более того, даже вредным, тем не менее объединение необходимо. Одна кровь – одно государство!” И далее откровенно провозглашает свою захватническую политику: ” До тех пор пока немецкий народ не объединит всех своих сынов в рамках одного государства, он не имеет морального права стремиться к колониальным расширениям. Лишь после того, как немецкое государство включит в рамках своих границ последнего немца, лишь после того, как окажется, что такая Германия не в состоянии прокормить в достаточной мере всё своё население, – возникающая нужда даст народу моральное право на приобретение чужих земель. Тогда меч начинает играть роль плуга, тогда кровавые слёзы войны орошат землю, которая должна обеспечить хлеб насущный будущим поколениям.

            Таким образом, – заключает А. Гитлер свои преступные рассуждения, – упомянутый маленький городок кажется мне символом великой задачи”. (Адольф Гитлер. Моя борьба. М.: “Ода”, стр. 8).

            При этом подчеркнём, что А. Гитлер уже с детских лет, от отца-деспота, усвоил, что право всегда находится “на стороне сильного”. А когда ему исполнилось 16 лет, он бросил школу, причём со злобой на всех учителей, кроме историка Леопольда Пётче, ярого пангерманиста, уважавшего короля Фридриха II и уже упомянутого нами, первого канцлера Германской империи Отто фон Бисмарка. Именно на уроках Л. Пётче А. Гитлер пришёл к выводу, что немецкому народу принадлежит великая историческая миссия.

            Бросив школу, А. Гитлер становится обыкновенным бродягой: он проводит время на улице и в библиотеке, при этом мечтая стать художником; в течение этих двух лет бродяжничества у него появилась ещё одна отрицательная черта – ненависть к образованным людям.

            Достигнув 18-летнего возраста, в октябре 1907 года, А. Гитлер покидает неизлечимо больную раком мать и, в поисках своего пути в жизни, отправляется в Вену, где пытается поступить в Венскую школу художеств, но безуспешно. В декабре 1908 года умирает его мать.

            Поэтому, вспоминая свои годы пребывания в Вене, А. Гитлер напишет: “Пять лет нищеты и скорби в Вене, пять лет, в течение которых я зарабатывал на жизнь сначала как подмастерье, а потом как неизвестный художник. Голод был постоянным моим спутником. Он не покидал меня ни на мгновение”. (Энциклопедия Третьего рейха, стр. 163-164).

            Кстати, будучи в Вене, А. Гитлер возненавидел марксизм и под влиянием трудов основателя Христианско-социальной партии и мэра Вены (1897-1910 гг.) Карла Люгера – евреев, как “крыс, паразитов и кровососов”. Так что, зайдя в небольшое кафе, он даже попытался выступить и сказать о своей ненависти.

            В 1913 году А. Гитлер покидает Вену и переезжает в Мюнхен. Однако в 1914 году его вызвали в Австрию на медицинское освидетельствование, на предмет призыва в армию, но, как слишком физически слабого, признали непригодным к воинской службе.

            Правда, когда началась Первая мировая война, А. Гитлер обратился к королю Баварии с просьбой о зачислении его в действующую армию, и его просьба была удовлетворена; при этом А. Гитлер оказался умелым и храбрым солдатом: сначала в роли санитара, а потом – связного, доставлявшего приказы из штаба полка на передовую. Он участвовал в 47 сражениях, был дважды ранен – в ногу и в глаз, награждён двумя железными крестами II и I степени.

            Физически ослабев в связи с надвигающейся слепотой, но, не потеряв духа, А. Гитлер, как он вспоминает, подумал: “Жалкий дурак, ты собираешься плакать в то время, когда тысячам куда как хуже, чем тебе”. (Там же, стр.165).

            Безусловно, что это свидетельствует о наличии у него сильной воли; и именно в то время А. Гитлер решил: несмотря ни на что, “посвятить себя политической деятельности”. (Там же).

            Так что, возвратясь в Мюнхен взбешенным от революции и подъёма Веймарской республики, а также унизительного для Германии, потерпевшей в войне поражение, Версальского 1919 года договора, А. Гитлер окунается в политическую деятельность, тем более что, как продолжающему числиться в штате своего полка, ему поручают шпионить за деятельностью политических партий. В сентябре 1919 года он получает задание навести справки о небольшой группе националистически настроенных ветеранов из Немецкой рабочей партии, основанной в январе 1919 го-да Антоном Дрекслером. И это поручение стало поворотным пунктом в его жизни.

            Дело в том, что ставившаяся задача Немецкой рабочей партией о необходимости ликвидации якобы существовавшего в то время в Германии “масоно-еврейского капиталистического заговора” полностью совпадало с его чаяниями; и  Гитлер вступает в эту партию, что А. Дрекслер засвидетельствовал следующими словами: “Нелепый маленький человек стал членом “номер семь” нашей партии”. (Там же, стр. 219).

             Естественно, что А. Дрекслер ошибался, оценивая так А. Гитлера: его по-пытки удержать под своим контролем члена “номер семь” своей партии оказались безуспешными; более того – не прошло и два года и А. Гитлер стал председателем партии, после чего он переименовал её в  Национал-Социалистическую рабочую партию Германии (НСДАП). При этом к сказанному добавим: в связи с этим появился термин “нацизм ” – производный от слов “НАционал-соЦИализм”. А. Гитлер ушёл из армии, чтобы полностью посвятить себя политике.

            При этом напомним, что до того времени, когда А. Гитлер вступил в названную партию, её членами уже были капитан Эрнст Рём, ставший уже в НСДАП руководителем  нацистских штурмовых отрядов СА; Дидрих Эккард, автор боевого клича нацистского движения “Германия проснись!” и книги  “Большевизм от Моисея до Гитлера”, в которой утверждал, что якобы Гитлер оказался первым человеком, осознавшим, что исход евреев из Египта произошёл “с целью совершить кровавый революционный штурм устоявшегося порядка, а Моисей был ни кто иной, как лидер большевизма”; Риттер фон Эпп, политический деятель Баварии, поддержавший Гитлера финансами; Готфрид Федер, ставший потом первым экономическим советником Гитлера и соавтором “25 пунктов” программы НСДАП. Федер писал: “Борьба за нашу жизнь – в служении мощной идее (национал-социализму), борьба за новую Германию. Не будет достойной борьбы, если у нас не окажется символов, боевого знамени! Наши будущие знамёна развеваются впереди наших рядов. Вечно молодой, сияющий и блистающий символ – свастика, символ вновь пробуждающейся жизни, встаёт перед нашими глазами. Наши грозные знамена, наши орлы, несут этот символ:         

                                    Мы – армия свастики,

                                    Волна бушующих знамён,

                                    Мы приведём германских рабочих

                                    На дорогу новой жизни”. (Там же, стр. 406, 550, 469).

            В 1926 году ярым сторонником идей Гитлера стал и Пауль Йозоф Геббельс, воспринимавший фюрера НСДАП “либо как Христа, либо как Св. Иоанна”, иначе как можно понять его запись в дневнике: “Адольф Гитлер, я люблю вас!”; и с ещё большим подхалимажем произнесённые им слова: “Ещё до суда в Мюнхене вы предстали перед нами в облике вождя. То, что вы говорили там – величайшие откровения, не звучавшие в Германии со времён Бисмарка. Бог дал вам слова, чтобы назвать недуги Германии. Вы начали с самых низов, как всякий истинно великий вождь, вы становились всё величественнее по мере того, как величественнее становились ваши задачи”. (Там же, стр.132).

*          *          *

            А. Гитлер дал нацистской партии, кроме символа “свастики”, приветствие “Хайль!, кстати позаимствовав и то и другое у своих древних исторических предшественников; а также, совместно со своими единомышленниками, разработал программу партии из 25 пунктов, основными в которой значились: антисемитизм, крайний национализм, превосходство арийской расы, презрение к либеральной демократии и принцип фюрерства.

            Для охраны партийных собраний были организованы штурмовые отряды коричневорубашечников СА, напомним: под командованием Э. Рёма, а также была создана личная гвардия Гитлера (чёрнорубашечниов) – СС.

            При этом, как это присуще всем диктаторам, А. Гитлер ускорял события, прибегая при этом к авантюрам. Сойдясь с известным в народе и армии генералом Эрихом Людендорфом, он, вместе с ним, сделали 8 ноября 1923 года попытку государственного переворота, то есть попытались вынудить  командующего частями рейхсвера в Баварии провозгласить национальную независимость. Однако, как и следовало ожидать, их попытка провалилась; и 26 февраля А. Гитлера судили.

            Однако, будучи авантюристом, причём смелым, и обладая блестящими ораторскими способностями, А. Гитлер превратил судебный процесс над собой в пропагандистский триумф, заявив: “Моя позиция такова: я предпочитаю быть повешенным в большевистской Германии, чем погибнуть под французским мечом”. (Там же, стр. 166).

            А. Гитлеру дали 5 лет тюремного заключения, но, просидев 9 месяцев в своей достаточно удобной камере, он не только смог подумать над допущенными тактическими ошибками, но и продиктовать Рудольфу Гессу первый том “Майн кампф”, ставшей политической библией нацистского движения.

            “Чтобы довести до конца истребительную войну против старого, чтобы приступить затем всерьёз к строительству нового, – излагал А. Гитлер в “Майн кампф” своё соображение о программе НСДАП, – для этого требуются действительно решительные бойцы, ибо борьба эта всегда сопряжена с серьезными опасностями. Цельное мировоззрение победит лишь в том случае, если в рядах его сторонников соберутся действительно наиболее решительные и мужественные люди эпохи и если они сумеют создать с этой целью действительно крепкую боевую организацию. В этих целях из всей суммы данных идей необходимо выделить наиболее важные, наиболее крупные идеи, придать им ясную и удобопонятную форму и суметь сделать из них определённый символ веры для определённого коллектива людей. Программа заурядной политической партии является обыкновенно только рецептом для той или другой избирательной кампании. Совсем другое дело – программа, вытекающая из цельного миросозерцания. Такая программа – объявление войны всему существующему старому порядку со всеми его государственными учреждениями, объявление войны другому мировоззрению.

            При этом вовсе не необходимо, – пишет он дальше, – чтобы каждый отдельный сторонник нового миросозерцания, готовый бороться за его идеи, непременно понимал до конца весь ход мыслей вождей движения. Достаточно того, чтобы он понимал только самые основные идеи, лежащие в основе движения, чтобы он проникся ими настолько и уверовал в них так горячо, что его единственным стремлением стало бы обязательно добиться победы этого учения. Ведь мы вовсе не считаем обязательным, чтобы каждый отдельный солдат был посвящён во все соображения высшей стратегии полководца. От солдата мы требуем одного: чтобы он был строжайше дисциплинирован и фанатически (заметим: не осознанно! – С. Ш.) верил в правоту и силу нашего дела. Только того же требуем мы и от рядового сторонника нашего движения. Для великого движения с великим размахом и будущим этого вполне достаточно”. (Адольф Гитлер. Моя борьба, стр. 382).

*          *          *

            Так что, выйдя в декабре 1924 года по амнистии на свободу, А. Гитлер опять принялся за работу по укреплению партии и приданию ей популярности в народе, результатом чего стало, что, получив на выборах в 1928 году всего лишь 12 мест в Рейхстаге, в 1930 году НСДАП имела уже 107 мест, а в 1932 году – 230 мест, хотя вскоре количество нацистских депутатов и снизилось до 196.

            Правда, предприняв всевозможные комбинации, А. Гитлер всё же добился того, что 30 января 1933 года президент Германии Оскар Гинденбург, хотя и с большой неохотой, провозгласил его канцлером, после чего он  рьяно взялся за создание и укрепление в стране диктатуры, прибегая опять-таки к различным авантюрам. Так, 27 января  1933 года был организован поджёг здания Рейхстага, использованный нацистами в борьбе против своих оппонентов: на назначенных президентом досрочных выборах 5 марта 1933 года нацисты увеличили своё представительство в Рейхстаге со 196 до 288 депутатов, после чего не прошло и несколько месяцев, как все другие партии, кроме НСДАП, были запрещены.

            В то же время на создание тоталитарно-диктаторского режима работала и пропаганда. Назначенный  13 марта 1933 года рейхсминистром народного просвещения и пропаганды П. Й. Геббельс подчинил своему влиянию и прессу, и кино, и радио, и театр, и спорт. Уже в мае 1933 года по его инициативе были сожжены книги всех прогрессивно настроенных политиков и писателей. В основу господствовавшей идеологии были положены его “десять заповедей национал-социалиста”:

            1. Твоё отечество – Германия. Люби его превыше всего и больше делом, чем на словах.

            2. Враги Германии – твои враги. Ненавидь их всем сердцем!

            3. Каждый соотечественник, даже самый бедный, – это частица Германии. Люби его как самого себя!

            4. Требуй себе только обязанностей. Тогда Германия обретёт справедливость!

            5. Гордись Германией! Ты должен гордиться отечеством, ради которого миллионы отдали свои жизни.

            6. Тот, кто бесчестит Германию, – бесчестит тебя и твоих предков. Направь кулак свой против него!

            7. Бей негодяя всякий раз! Помни, если кто-то отбирает твои права, ты имеешь право уничтожить его.

            8. Не дай евреям обмануть тебя. Будь начеку с “Берлинер тагеблат”!

            9. Верши, что нужно без стыда, когда речь идёт о Новой Германии!

            10. Верь в будущее, тогда ты станешь победителем! (Энциклопедия Треть-его рейха, стр. 133).

*          *          *

            В разработке национал-социалистической идеологии приняли участие даже некоторые профессора. Например, немецкий антрополог и этнолог, профессор трёх университетов Ханс Гюнтер писал: “Мы всегда должны придерживаться той мысли, что если мы не хотим погибнуть как раса, то вопрос заключается не только в предпочтении нордического супруга, но, главное и прежде всего, в необходимости нашей расе с помощью брака обеспечить победоносный результат при рождении. Молодёжь, – поучал он, – должна ориентироваться на органическую философию жизни, произрастающую из народа и родной земли. Эта философия должна соответствовать законам жизни и противостоять любому проявлению индивидуализма. Она должна постоянно искать образцы для духовного руководства в прогерманском мире, который является выражением нордической сути”. А “нордическая идея, – по его мнению, – должна расшириться в общенордический идеал. По своей сути и природе идеал всех представителей нордической расы неизбежно будет в то же время идеалом святости и неприкосновенности мира среди всех германоязычных народов”. (Там же, стр. 197).

            Так что уже весной 1933 года, как пишет об этом бывший начальник управления шпионажа и диверсионной службы безопасности СД Вальтер Шелленберг, “… в национал-социалистическую партию вливался широкий поток самых разных людей, преследовавших при вступлении порой противоположные цели. Как и многие, – признаётся он, – я тоже был уверен, что Гитлер – сторонник реальной политики  и что, заполучив власть, он выбросит из своей программы наиболее крайние и необдуманные идеи, вроде особых мер против евреев. Подобные лозунги хороши были прежде, чтобы привлечь на свою сторону больше друзей, однако их нельзя было возводить в принцип управления современным государством.

            Итак, молодёжь, вступившая в партию, – пишет дальше В. Шелленберг, – должна была записаться в одну из её организаций. СС уже считалась организацией “элиты” – отборной части партии. Чёрная форма особой гвардии фюрера казалась всем броской и элегантной и довольно много моих коллег по учёбе поступило в СС. В этой организации собрался “цвет нации”, и членство в ней сулило солидные жизненные блага и привилегии, тогда как пивные дебоширы СА в особый расчёт не принимались. Они представляли самую крайнюю по жестокости и фанатичности часть во всём фашистском движении”. (Вальтер Шелленберг. Секретная служба Гитлера. Киев: “Доверие”, 1991, стр. 5).

*          *          *

            Объединив в 1934 году должности канцлера и президента, А. Гитлер стал единовластным правителем Германии, ввёв обязательную форму приветствия “Хайль Гитлер!” Заручившись поддержкой лидеров партии и генералитета, в том числе СС во главе с Генрихом Гиммлером, он нанёс сокрушительный удар по руководству СА, организовав “ночь длинных ножей”, во время которой предположительно погибло около 77 главарей СА, в том числе и Рём, а всего – около 1000 человек.

            Так что Германия превратилась, как и СССР тех лет, в сплошной  концлагерь. А решив внутренние дела, Гитлер начал готовиться к расширению своего влияния за пределами Германии, включая и расширение для немцев “жизненного пространства”. И это видно по высказыванию в 1937 году лидера немецкой молодёжи, руководителя организации “Гитлерюгенд” Бальдура фон Шираха на совещании верхушки названной организации. “Мы должны будем перейти к такой системе воспитания, – сказал он, – которая бы сделала нашу молодёжь способной осуществить господство над миром. Ибо для нашего народа мы не признаём никаких ограничений в развитии этой идеи. Нельзя говорить, что мы удовлетворимся тем, что хорошо устроились на нашем пространстве. Нельзя сказать нашему народу: надо чем-то ограничиться. Если мы теперь это говорим, то только из политических соображений. Наша цель – руководство миром”. (Цит но кн. Д. Мельникова и Л. Чёрной “Преступник номер 1. Нацистский режим и его фюрер”. М.: Изд. Агентства печати Новости, 1982, стр. 239).

            Так, уже в марте 1938 года к Третьему рейху была присоединена Австрия, потом Судетская область Чехословакии и т. д.

            При этом руководители СССР должны бы помнить, что в “Майн кампф” четко и не двусмысленно значится: “Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определённо указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвём с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе.

            Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены”. ( Адольф Гитлер. Моя борьба, стр. 556).

            Тем более: А. Гитлер понимал, что начавшиеся ещё при В. Ленине репрессии значительно ослабили СССР. “Сама судьба указывает нам перстом, – поясняет он. – Выдав Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор держалось её государственное существование, и которая одна только служила залогом известной прочности государства”. (Там же).

            “Нельзя забывать и того факта, – писал он далее, – что правители современной России это – запятнавшие себя кровью низкие преступники, это – накипь человеческая, которая воспользовалась благоприятным для неё стечением трагических обстоятельств, захватила врасплох громадное государство, произвела дикую кровавую расправу над миллионами передовых интеллигентных людей, фактически истребила интеллигенцию и теперь, вот уже скоро десять лет, осуществляет самую жестокую тиранию, какую когда-либо только знала история. Нельзя далее забывать и то обстоятельство, что эти владыки являются выходцами из того народа, черты которого представляют смесь зверской жестокости и непостижимой лживости, и что эти господа ныне больше чем когда бы то ни было считают себя призванными осчастливить весь мир своим кровавым господством. Ни на минуту нельзя забывать того, что интернациональное еврейство, ныне полностью держащее в своих руках всю Россию, видит в Германии не союзника, а страну, предназначенную понести тот же жребий. Кто же заключает союз с таким партнёром, единственный интерес которого сводится к тому, чтобы уничтожить другого партнёра? И кто, прежде всего спрашиваем мы, заключает союз с субъектами, для которых святость договоров – пустой звук, ибо субъекты эти ничего общего не имеют с честью и истиной, а являются на этом свете только представителями лжи, обмана, воровства, грабежа, разбоя.  Тот человек, который вздумал бы заключить союзы с паразитами, был бы похож на дерево, которое заключает “союз” с сухоткой”. (Там же, стр. 562).

*          *          *

            Однако 17 апреля 1939 года советский посол в Германии Алексей Мерекелов посетил статс-секретаря министерства иностранных дел Германии Эрнста фон Вейцзекера и во время беседы заявил примерно следующее: “Политика России всегда прямолинейна. Идеологические расхождения вряд ли влияли на русско-итальянские отношения, и они также не должны стать камнем преткновения в отношении Германии… С точки зрения России, нет причин, могущих помешать нормальным взаимоотношениям с нами. А начиная с нормальных , отношения могут становиться всё лучше и лучше”.

            Так что в составленном Меморандуме Вейцзекер написал: “Этим замечанием, к которому Мерекелов подвёл разговор, он и закончил встречу. Через несколько дней он намерен посетить Москву”. (См. СССР-Германия. Документы и материалы о советско-германских отношениях с апреля по сентябрь 1939 г. Vilnius: “Mokslas”, 1989, стр.11).

            И так дело дошло до того, что 14 августа имперский министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп писал в телеграмме своему послу в Москве: “Я прошу Вас лично связаться с господином Молотовым и передать ему следующее:

            1. Идеологические расхождения между Национал-Социалистической Германией и Советским Союзом были единственной причиной, по которой в предшествующие годы Германия и СССР разделились на два враждебных, противостоящих друг другу лагеря. События последнего периода, кажется, показали, что разница в мировоззрениях не препятствует деловым отношениям двух государств и установлению нового и дружественного сотрудничества. Период противостояния во внешней политике может закончиться раз и навсегда; дорога в новое будущее открыта обеим странам.

            2. В действительности, интересы Германии и СССР нигде не сталкиваются. Жизненные пространства Германии и СССР прилегают друг другу, но в столкновении нет естественной потребности. Таким образом,  причины для агрессивного по-ведения одной страны по отношению к другой отсутствуют….

            5. Имперское правительство и Советское правительство должны на основании всего своего опыта считаться с тем фактом, что капиталистические демократии Запада являются неумолимыми врагами как Национал-Социалистической Германии, так и Советского Союза. Сегодня, заключив военный союз, они снова пытаются  втянуть СССР в войну против Германии”. (Там же, стр. 30-31).

            А вот речь И. Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 19 августа 1939 года: “Вопрос мира или войны вступает в критическую для нас фазу. Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать “модус вивенди” (условий хотя бы временного соглашения – С. Ш.) с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР. Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападёт на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. Западная Европа будет подвергнута серьёзным волнениям и беспорядкам. В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликтов, и мы сможем надеется на наше выгодное вступление в войну. (?! – С.Ш.)

            Опыт двадцати последних лет показывает, что в мирное время невозможно иметь в Европе коммунистическое движение, сильное до такой степени, чтобы большевистская партия смогла бы захватить власть. (?! – С.Ш.) Диктатура этой партии  становится возможной только в результате большой войны. Мы сделаем свой выбор, и он ясен. Мы должны принять немецкое предложение и вежливо отослать обратно англо-французскую миссию (она в то время находилась в Москве – С. Ш.). Первое преимущество, которое мы извлечем, будет уничтожение Польши до самых подступов к Варшаве, включая украинскую Галицию. Германия предоставляет нам полную свободу действий в прибалтийских странах и не возражает по поводу воз-вращения  Бессарабии СССР. Она готова вступить нам в качестве зоны влияния Румынию, Болгарию и Венгрию. Остаётся открытым вопрос, связанный с Югославией… В то же время мы должны предвидеть последствия, которые будут вытекать как из поражения, так и из победы Германии. В случае её поражения неизбежно произойдёт советизация Германии и будет создано коммунистическое правительство. Мы не должны забывать, что советизация Германии окажется перед большой опасностью, если эта советизация явится последствием поражения Германии в скоротечной войне. Англия и Франция будут ещё достаточно сильны, чтобы захватить Берлин и уничтожить советскую Германию. А мы не будем в состоянии прийти на помощь нашим большевистским товарищам в Германии.

            Таким образом, наша задача заключается в том, чтобы Германия смогла вести войну как можно дольше, с целью, чтобы уставшие и до такой степени изнуренные Англия и Франция были бы не в состоянии разгромить советизированную Германию. Придерживаясь позиции нейтралитета и ожидая своего часа, СССР будет оказывать помощь нынешней Германии, снабжая её сырьём и продовольственными товарами. Но само собой разумеется, наша помощь не должна превышать определённых размеров для того, чтобы не подрывать нашу экономику и не ослаблять мощь нашей армии”.

            (Вот образец рассуждения преступника, кровавого диктатора-лицемера.)

*          *          *

            При этом напомним, что как пишет уже упоминаемый В. Шелленберг, “Уже с 1923 года практиковалась подготовка офицеров и велись обмены технической информацией между германским рейхсвером и Красной Армией. Кроме этого, за отдельные патенты, полученные от Германии, ей было разрешено наладить выпуск своего оружия на территории Советского Союза. В то же время именно политика Сталина поддержать германский национализм в надежде направить Германию на  западную буржуазию привела к тому, что он дал указание германской компартии своим главным врагом считать не гитлеровскую национал-социалистическую, а социал-демократическую партию”. (Вальтер Шелленбеог. Секретная служба Гитлера, стр. 23).

            И это касалось не только Германской коммунистической партии. Скажем, когда тогдашний глава французского правительства Народного фронта, социалист Леон Блюм сказал, что “французские рабочие поднимутся, чтобы сопротивляться гитлеровскому нападению, то Генеральный секретарь Французской коммунистической партии Морис Торес ответил ему: “Мы не допустим, чтобы рабочий класс был втянут в так называемую войну для защиты демократии против фашизма”. (Цит. по кн. Винстона Черчилля “От войны до войны. (1919-1939)”. Книга 1. Нью-Йорк: изд. им. Чехова, 1954, стр. 143).

            Правда, во второй половине 1930-х годов и тогдашние правительства Англии, а также Франции, хотя и вели переговоры с представителями СССР о совместном противодействии захватнической политике Гитлера и его сообщника, итальянского диктатора Б. Муссолини, но больше боялись наступления коммунизма, в связи с чем, по существу, потворствовали Гитлеру в территориальных притязаниях.

*          *          *

            Так что 23 августа 1939 года Риббентроп был уже в Москве и вместе с Молотовым, в присутствие Сталина, подписали  Пакт о Ненападении и “Секретный дополнительный протокол” следующего содержания:

            “По случаю подписания Пакта о Ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся представители обеих Сторон обсудили в строго конфиденциальных беседах вопрос о разграничении их сфер влияния в Восточной Европе. Эти беседы привели к соглашению в следующем:

            1. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих прибалтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Лит-ве), северная граница Литвы будет является чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР.  В этой связи заинтересованность Литвы в районе Вильно признана обеими сторонами.

            2. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих Польскому государству, сферы влияния Германии и СССР будут разграничены приблизительно по линии рек Нарев, Висла и Сан.

            Вопрос о том, желательно ли в интересах обеих Сторон сохранение независимости Польского государства, и о границах такого государства будет окончательно решён лишь ходом будущих политических событий.

            В любом случае оба Правительства разрешат этот вопрос путём дружеского согласия.( Это же по какому праву? – С. Ш.)

            3. Касательно Юго-Восточной Европы Советская сторона указала на свою заинтересованность в Бессарабии. Германская сторона ясно заявила о полной политической незаинтересованности в этих территориях.

            4. Данный протокол рассматривается обеими Сторонами как строго секретный.

            Москва. 23 августа 1939 г.”. (СССР-Германия. 1939, стр. 62, 64).

            И далее напомним,  что другой такой же кровавый диктатор-лицемер Гитлер 25 августа 1939 года в письме своему сообщнику по Оси Муссолини сообщал, “что благодаря переговорам с Советской Россией в международных отношениях возникло совершенно новое положение, которое должно принести Оси величайший из возможных выигрышей”. (Там же, стр. 71).

            Так что 1 сентября 1939 года с нападения Германии на Польшу началась Вторая мировая война. И вот ещё одно свидетельство, подтверждающее сговор двух преступных режимов (гитлеровского и сталинского) о разделе Восточной Европы: “Германский посол в Москве в Министерство иностранных дел Германии.

                        Очень спешно!

                        Телеграмма № 300 от 8 сентября

            Я только что от Молотова получил следующую телеграмму:

            “Я получил ваше сообщение о том, что германские войска вошли в Варшаву. Пожалуйста, передайте мои поздравления и приветствия правительству Германской Империи.  Молотов”.

                                                                                    Шуленбург”.

         17 сентября 1939 года Красная Армия вступила на территорию Польши, чем сталинское руководство продемонстрировало уже  на практике своё соучастие в развязывании Второй мировой войны, закончившейся в Европе Нюрнбергским процессом.

         А закончить свои  размышления о кровавом диктаторе Адольфе Гитлере я хотел бы напоминанием нынешним диктаторам, о которых пойдёт речь  в следующих разделах данной статьи, что, в частности, Гитлеру, чтобы уйти от возмездия за совершённые преступления, пришлось покончить с собой, а его сообщникам – оказаться в Нюрнберге на скамье подсудимых и после вынесенного приговора многим из них пойти, вслед за своим фюрером, в никуда.          

VII

         На Нюрнбергском процессе по осуждению немецко-нацистских преступников, работавшем с 20 ноября 1945 года по 1 октября 1946 года, то есть в то время, когда ещё были свежи и кровоточили раны, нанесённые нацистами мировому сообществу, Главный обвинитель от США Роберт Джексон в своей вступительной речи сказал: “Это судебное разбирательство приобретает значение потому, что эти заключённые представляют в своём лице зловещие силы, которые будут таиться в мире ещё долго после того, как тела этих людей превратятся в прах. Эти люди – живые символы расовой ненависти, террора и насилия, надменности и жестокости, порождённых властью. Это – символ жестокого национализма и милитаризма, интриг и провокаций, которые в течение одного поколения за другим повергали Европу в пучину войны, истребляя её мужское население, уничтожая её дома и ввергая её в нищету. Они в такой мере приобщили себя к созданной ими философии и к руководимым ими силам, что проявление к ним милосердия будет означать победу и поощрение того зла, которое связано с их именами. Цивилизация не может позволить себе какой-то компромисс с социальными силами, которые приобретут новую мощь, если мы поступим двусмысленно и нерешительно с людьми, в лице которых эти силы продолжат своё существование”. (А. И. Полторак. Нюрнбергский эпилог. М.: Воениздат Мин. обороны СССР, 1969, стр. 7).

         Заседания Нюрнбергского процесса закончились чтением 1 октября 1946 го-да приговора: 12 самых злостных нацистских преступников были приговорены (М. Борман – заочно) к смертной казни через повешенье, трое – к пожизненному заключению, двое – к 20, один – к 15 и один – к 10 годам тюремного заключения. При этом напомним, что Гитлер, Гиммлер и Геббельс покончили жизнь самоубийством до ареста; причём Геббельс перед своей смертью совершил ещё одно тяжкое преступление – лишил жизни своих малолетних детей.

         Очень важно, что, одновременно с осуждением и наказанием персональных виновников преступлений перед человечеством, на Нюрнбергском процессе была признана преступной сама Национал-Социалистическая рабочая партия Германии, её руководящий состав и созданные им карательные организации: СС, СД и гестапо, являющиеся оплотом нацистского государства.

         С целью суда над японскими военными преступниками 19 января 1946 года тоже был создан Международный военный трибунал для Дальнего Востока, работавший в Токио с 3 мая 1946 года по 12 ноября 1948 года. В результате его работы была неопровержимо доказана вина 28 подсудимых, из которых 7 человек были приговорены к смертной казни через повешенье, 16 – к пожизненному тюремному заключению, один – к 20 и один – к 7 годам тюрьмы; трое умерли в тюрьме во время следствия, один (премьер-министр Японии в 1937-1939 и 1940-1941 гг.), покончил жизнь самоубийством, а Сюмэй Окава (философ, идеолог японского милитаризма) пережил во время суда нервный срыв и стал вести себя неадекватно и поэтому был исключён из числа подсудимых; 13 человек – помилованы.

*          *          *

         Но, к сожалению, не было осуждено третье зловещее политико-философское течение – большевизм, являющийся тоже социальной раковой опухолью на живом организме человечества, тем более что руководители СССР были сопричастны к развязыванию Второй мировой войны и вёвшие в её первые годы, по согласованию с гитлеровской кликой, захватническую политику. Поэтому в СССР и после войны продолжал существовать всё тот же сталинский режим и проводить буквально в первые месяцы после победы над Германией политику насаждения коммунистических режимов в других странах, нарушая при этом Ялтинские и Потсдамские соглашения, что видно на примере Германии. Так, по свидетельству Маршала Советского Союза Георгия Жукова, в то время главнокомандующего военной администрацией в зоне советской оккупации: он часто встречался с руководителями Компартии Германии Вильгельмом Пиком, Вальтером Ульбрихтом и другими немецкими коммунистами. А 10 июня 1945 года он подписал приказ № 2, согласно которому разрешалось в Германии, на территории советской зоны оккупации, образование и деятельность якобы всех антифашистских партий, ставивших своей целью окончательное искоренение остатков фашизма и укрепление начал демократизма и гражданских свобод в Германии, и развитие в этом направлении инициативы и самодеятельности широких масс населения. (См. Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. М.: Агентство печати новости, 1969, стр. 675).

         Однако, благодаря действиям той же советской администрации, приказом Жукова воспользовались только коммунистическая и социал-демократическая партии, которые, идя на объединение, в феврале 1946 года приняли разработанный специальной комиссией документ “Основные принципы и цели”, в котором недвусмысленно объявлялось, что после объединения названных партий в Социалистическую единую партию Германии её конечной целью будет “завоевание социализма”. “При этом, – как сказал 20 апреля 1946 года в своём докладе на XV съезде Коммунистической партии Германии  В. Пик, – речь идёт не о каких-либо расплывчатых этических целях в далёком будущем, а о развитии социалистического способа производства, о преобразовании капиталистического товарного производства в социалистическое производство, осуществляемом обществом и для общества. Средством для осуществления социалистического способа производства является превращение капиталистической собственности на средства производства в общественную”. (Вильгельм Пик. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1956, стр. 234).

         И такие действия по насаждению социализма большевистского образца предпринимались И. Сталиным и его сообщниками почти во всех странах, в которых продолжали находиться советские войска.

         Так что всё это не могло быть незамеченным, по нашему мнению, одним из опытнейших и прозорливейших политиков ХХ века Уинстоном Черчиллем, который уже тогда, 5 марта 1946 года, забил тревогу по поводу “двух чудовищных  мародёров – войны и тирании”, опять угрожающих человечеству.

         Для защиты мира от первого мародёра – войны, – отмечал Черчилль,  – “мы должны постоянно заботиться о том, чтобы работа ООН (напомним: созданной в июне 1945 г. – С. Ш.) была как можно более продуктивной и носила реальный,  а не показной характер, чтобы организация эта была активно действующей силой, а не просто трибуной для пустословия, чтобы она стала подлинным Храмом Мира, где когда-либо будут вывешены щиты с гербами огромного множества стран, а не превратилась во вторую вавилонскую башню или место для сведения счетов”. (Уинстон Черчилль. Мускулы мира. М.: “ЭКСМО-ПРЕСС”, 2002, стр. 467).

         Переходя ко второму из упомянутых двух бедствий, угрожавших “каждому дому, каждой семье, каждому человеку, а именно к тирании”, У. Черчилль предупреждал: “Мы не можем закрывать глаза на тот факт, что демократические свободы, которыми пользуются граждане на всех территориях Британской империи, не обеспечиваются во многих других государствах, в том числе и весьма могущественных. Жизнь простых граждан в этих государствах проходит под жестким контролем и постоянным надзором различного рода полицейских режимов, обладающих неограниченной властью, которая осуществляется самолично диктатором, или узкой группой лиц через посредство привилегированной партии и политической полиции”. (Там же, стр. 470).

         И далее У. Черчилль остановился на советской экспансии, в частности, сказав: “Сегодня на сцену послевоенной жизни, ещё совсем недавно сияющую в ярком свете союзнической победы, легла чёрная тень. Никто не может сказать, чего можно ожидать в ближайшем будущем от Советской России и руководимого ею международного коммунистического сообщества и каковы пределы, если они вообще существуют, их экспансионистских устремлений и настойчивых стараний обратить весь мир в свою веру…

         Протянувшись через весь континент от Штеттина на Балтийском море и до Триеста на Адриатическом море, на Европу опустился железный занавес. Столицы государств Центральной и Восточной Европы – государств, чья история насчитывает многие и многие века, – оказались по другую сторону занавеса. Варшава и Берлин, Прага и Вена, Будапешт и Белград, Бухарест и София – все эти славные столичные города со всеми своими жителями и со всем населением окружающих их городов и районов попали, как я бы это назвал, в сферу советского влияния. Влияние это проявляется в разных формах, но уйти от него не может никто. Более того, эти страны подвергаются всё более ощутимому контролю, а нередко и прямому давлению со стороны Москвы”. (Там же, стр. 481, 482).

         Кстати, И. Сталин оправдывая свои экспансионистские устремления, в опубликованном 14 марта 1946 года в “Правде” интервью назвал У. Черчилля поджигателем новой войны и сравнивал его с Гитлером, так как будто он начинает “дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вер-шить судьбы всего мира”. (И. В. Сталин. Соч., т. 3 (XVI Stanford Сalifornia, 1967, стр 35-36).

         А тем временем, в конце сентября 1947 года, с целью обмена опытом, а в случае необходимости и координации действий, было создано, вместо распущенного во время войны Коминтерна, Информационное Бюро коммунистических и рабочих партий, причём не только уже находившихся во власти и строивших социализм по чертежам Москвы, но и итальянской, и французской, так как в то время у их вождей теплилась надежда на совершение в своих странах государственного переворота и захвата компартиями власти.

         Кстати, о насаждении коммунистических режимов в послевоенные годы в европейских и других странах напишет и Директор ЦРУ США в 1953-1961 годах Ал-лен Даллес. “Когда в 1945 году война подошла к концу, – читаем мы в его книге “ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа” (М.: Центрополиграф, 2000, стр. 357), – коммунизм двинулся в наступление. Он продвинул свои границы до Эльбы, прямо в Западную Европу, а его оккупационные войска рука об руку с карательным аппаратом установили просоветские режимы в Польше, Венгрии, Румынии и Болгарии. Вскоре это произошло и с Чехословакией. Коммунизм вместе с тем стал продвигаться и к Китайскому морю на Дальнем Востоке.

         Одно из главных орудий коммунизма в “холодной войне” – тайное разложение свободных народов. Средства которые он использует, и страны, которые им избираются, держатся в секрете как можно дольше. При этом учитываются тайные слабости и уязвимые моменты. Основное внимание уделяется скрытому внедрению агентуры в армию и службу безопасности того или иного государства”.

*          *          *

         Для продолжения своего существования в послевоенные годы сталинский диктаторский режим, как и все другие, подобные ему режимы, нуждался в постоянной подпитке кровью. Поэтому в конце 1940-начале 1950-х годов было сфабриковано так называемое “Ленинградское дело”, то есть  целый ряд партийных и государственных руководителей, работающих в то время в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) и выходцев из Ленинграда были обвинены во враждебно-подрывной деятельности и коррупции, а также в использовании служебного положения в личных корыстных целях.

         По данному делу было осуждено 214 человек, из них 26 были расстреляны, среди которых: Алексей Кузнецов – секретарь ЦК ВКП(б), бывший первый секретарь Ленинградского обкома партии; Николай Вознесенский – член Политбюро ЦК ВКП(б), первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, выходец из Ленинграда; Пётр Попков – первый секретарь Ленинградских обкома и горкома партии; Михаил Радионов – Председатель Совета Министров РСФСР и другие.

         Несколько позже было сфабриковано “Дело врачей”, в предъявляемом обвинении которым говорилось, что якобы большинство из них “террористической группы (Вовси М. С., Коган Б. Б., Фельдман А. И., Гринштейн А. М., Этингер Я. Г. и другие) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией “Джойнт” (созданной американскими евреями в 1914 году для оказания помощи евреям, пострадавшим во время Первой мировой войны – С. Ш.), созданной, по версии сочинителей “Дела”, американской разведкой для оказания материальной помощи евреям других стран.

         С 1948 года начала вестись широким фронтом борьба с космополитизмом, а также было принято ряд постановлений ЦК ВКП(б) по искусству и литературе, в которых незаслуженно подвергались жёсткой критике писатели Михаил Зощенко и Анна Ахматова, композитор Вано Мурадели и ряд других известных в стране представителей творческой интеллигенции.

         При этом напомним, что и после смерти в марте 1953 года Сталина и осуждения его “культа личности”, но не публичного осуждения коммунизма, как утопически-реакционного политически-философского учения и его создателей, дух тоталитаризма в СССР и других странах с утверждающимися коммунистическими режимами никуда не исчез. Так что после недолгого времени так называемой “хрущёвской оттепели” началась новая волна травли творческой интеллигенции. Ни-кита  Хрущёв открыто заявлял: “Можете сказать, что теперь уже не оттепель и не заморозки, а морозы. Для таких, как вы (он имел в виду поэта Андрея Вознесенского и художника Эрнста Неизвестного – С. Ш.), будут самые жёсткие морозы”.

         Естественно, что чёрным пятном на деятельности Н. Хрущёва, как Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР, лежит жестокая расправа в 1956 году с попыткой венгров избавиться от руки Москвы, а также в июне 1962 года с участниками восстания в Новочеркасске Ростовской области, среди которых 7 было расстреляно и 103 получили сроки от 2 до 15 лет лишения свободы.

         Не изменилось отношение к инакомыслящим и в бытность Генеральным секретарем ЦК КПСС Леонида Брежнева и председателем КГБ, а потом и Генеральным секретарем ЦК КПСС Юрия Андропова, стремившихся, по мере возможности, возродить сталинский тоталитарный режим. Разница, по сравнению с хрущёвскими методами борьбы с инакомыслием, заключалась лишь в том, что при них добавилось помещение неугодных в психушки.

         “Ю. В. Андропов, – пишет лечащий врач Андропова с 1967 года Иван Клемашёв, – кровь и плоть античеловеческого всепорабощающего тоталитарного режима. Он человек фанатично преданный идеям В. И. Ленина”. Во время последней длительной беседы с Клемашёвым в 1968 году он сказал ему: “Иван Сергеевич, держитесь Ленина и будете твёрдо ходить по земле”…

         Ю. В. Андропов отрицал свободу личности. Особенно наглядно он показал свой примитивно-зоологический взгляд на свободу в беседе с В. Власовым…

         – Вот наделаем колбасы и у нас не будет диссидентов.

         Для Андропова стремление к свободе определялось отсутствием колбасы и ничем другим. Есть сытость – свободы не нужно…

         Поэтому инакомыслящих и направляли в “психушки”… У каждого из них этой колбасы сколько угодно. Значит объяснение только одно: ненормальные”. (И. С. Клемашёв. Феномен Андропова. М.: ЦНИИатоминформ, 1992, стр. 19-20).

*          *          *

         Не долго  побыл демократом и ставший после распада СССР в декабре 1991 года Президентом Российской Федерации Борис Ельцин, хотя он и не был тираном и терпел критику и даже поношения со стороны некоторых журналистов.

         Вот фрагменты из письма Б. Ельцину известного в то время правозащитника, председателя Комиссии по правам человека Сергея Ковалёва:

         “Уважаемый господин Президент!

         Последние шесть лет я считал своим долгом всемерно содействовать той политике, которую, со всеми оговорками, можно было назвать “демократическим преобразованием России”. Долгое время эта политика прочно  связывалась с Вашим именем. Вы были главой государства, идущего по демократическому пути, а поначалу даже считались лидером демократов. Я был Вашим соратником, а в тех случаях, когда Ваши шаги расходились с общим направлением движения или резко замедляли его темп, – лояльным оппонентом…

         В трагические дни осени 1993 года я, не без серьёзных внутренних сомнений, решился Вас поддержать (при расстреле парламента – С. Ш.); я не снимаю с себя ответственности за эту поддержку. Я полагал, что применение силы было в тот момент роковой необходимостью перед лицом грозившей вот-вот вспыхнуть гражданской войны. Я и тогда понимал, что октябрьские события могут привести к тому, что верховная власть начнёт воспринимать насилие как удобный и привычный инструмент для разрешения собственных трудностей. Но надеялся на другое: на то, что, преодолев кризис легитимности и создав для России исходную правовую базу, правительство и Президент приложат все усилия для укрепления законности и порядка, для мирного и свободного развития страны. Очень многое в выборе этой альтернативы зависело лично от Вас, Борис Николаевич. Я верил, что Вы выберете второй путь; я не снимаю с себя ответственности за публичное выражение этой веры в Вас. В Вашу честность и мужество”. (С. А Ковалёв. Мир, страна, личность. М.: “Изограф”, 2000, стр. 117-118).

         И далее идёт целый ряд обвинений в отходе Б. Ельцина, как гаранта прав и свобод граждан, от демократии. При этом С. Ковалёв пишет:

         “Ваша личная трансформация уже завершилась.

         Вы начали свою демократическую карьеру как напористый и энергичный борец с официальной ложью, а заканчиваете её как слабый и безвольный рупор циничных и корыстных лжецов из вашего окружения. Вы клялись построить государство народа и для народа, а выстроили чиновничью пирамиду над народом и против него”. (Там же, стр. 121).

         А  что Б. Ельцин, которого я знал лично, не мог стать никаким демократом, свидетельствует его воспитание с помощью отцовского ремня и убитая им патефонная игла в стул учительницы, склонность к бродяжничеству, а также сложившееся у него представление о власти, по-видимому, ещё во время пребывания в должности первого секретаря Свердловского обкома партии. “Власть держит человека, – пишет он, – захватывает его целиком. Это не проявление какого-то инстинкта, лишь со стороны кажется, что власть – сладкая вещь. Нет, дело не в инстинкте. Захватывают борьба с обстоятельствами, политическая логика и тактика, захватывает огромная напряжённая работа, требующая от человека всех физических и душевных сил. Да, моменты такой самоотдачи дано пережить не каждому человеку. Этим и притягивает власть”. (Цит. по кн. Роя Медведева “Время Путина? Россия на рубеже веков”. М.: “ФО-ЛИО”, 2002, стр. 19).

VIII

         “Когда мне, снятому со всех постов, позвонил Горбачёв и предложил должность министра в Госстрое СССР, – вспоминал Б. Ельцин те первые дни после снятия его с должности первого секретаря Московского горкома партии, – я согласился, поскольку в тот момент мне было абсолютно всё равно – куда. В конце разговора он (Горбачёв – С. Ш.) сказал: “Но имей в виду, в политику я тебя не пущу!” Тогда он, видимо, искренне верил в эти слова. И не предполагал, что сам же создал и запустил такой механизм демократических процессов, при котором слово Генерального перестаёт быть словом диктатора, превращающимся  немедленно в неукоснительный закон для всей империи. Теперь Генеральный секретарь ЦК КПСС может сказать: не пущу в политику, а люди подумают-подумают и решат – да нет, надо пустить… И пустят! Настало другое время”. (Борис Ельцин. Исповедь на заданную тему. М.: “Огонёк” – “Вариант”, 1990, стр. 6).

         Однако, пробыв несколько лет Президентом Российской Федерации, Б. Ельцин постарался, насколько смог, вернуться к старому времени и бывшим методам подбора кадров. Поэтому в упомянутом письме к нему С. Ковалёв и упрекал его, кроме других отходов от демократических принципов управления государством, в изменившемся принципе подбора кадров. В частности, С. Ковалёв писал: “Однако за последние годы Вы, продолжая в каждом публичном выступлении заверять слушателей в своей незыблемой приверженности демократическим идеалам, стали – сначала медленно, а потом всё более круто менять курс руководимой Вами государственной политики…

         Ваша кадровая политика с каждым днём определяется всё более отчётливо. В первое время в Вашей “команде” было немало людей компетентных и бескорыстных. Но с самого начала Вы не избегали держать в своём окружении и тех, чьим единственным достоинством была личная преданность Вам. Постепенно этот партийно-советский принцип стал главным критерием Вашего подбора сотрудников; люди же, не обладавшие этим свойством в должной мере, удалялись из Вашей администрации и из других правительственных структур. Сегодня их остались считанные единицы. Ещё хуже то, что даже в узком кругу “без лести преданных” доверенных чиновников происходит своего рода естественный отбор: наиболее успе-вают в карьере те из них, кто, очевидно для всей страны, преследует свой личный, корыстный, и хорошо ещё, если не криминальный, интерес. Теми же, кто на Вашей службе не нажил ни каменных палат, ни казны, ни чинов и орденов, Вы жертвовали в первую очередь: сначала с сожалением и внутренней борьбой, а теперь уже и с лёгкостью. Результат? – вглядитесь в лица своих сегодняшних соратников. Если Вы ещё не вычеркнули из памяти свой собственный краткий опыт опального борца со всевластным и бездушным бюрократическим аппаратом и не стали смотреть на окружающее взглядом партийного секретаря провинциального обкома, внезапно получившего резкое повышение по службе, то Вы перестанете удивляться, почему страна не доверяет Вашим ставленникам, а, следовательно, и Вам.

         Впрочем, Вы, а вслед за Вами и все высшие государственные чиновники, не заботятся об общественном мнении. В моменты кризисов, вместо открытых и честных объяснений, Вы и назначенные Вами руководители государственных ведомств потчуют нас такой откровенной и беспомощной ложью, что просто оторопь берёт. Хрупкий мост доверия между обществом и властью, с трудом наведённый вопреки столетней традиции, снова разрушен”. (С. А. Ковалёв. Мир, страна, личность, стр. 117, 119-120).

         Среди преданных Б. Ельцину чиновников, с подачи начальника его охраны со времени ещё в бытность Ельцина первым секретарём Московского горкома партии Александра Коржакова, появился и Валентин Юмашев, ставший не только мужем харезматичной дочери Ельцина Татьяны, но и сыгравший ключевую роль в выборе Ельциным  своего преемника на посту Президента Российской Федерации – Владимира Путина, кстати, как будет показано, больного социопатией.

*          *          *

         Если психопатия – это врождённое расстройство психики, обусловленное генетической предрасположенностью, то социопатия обусловлена социальными факторами; например, разрушением семьи, в которой рос ребёнок, физическим и эмоциональным насилием над ним или какими-то другими факторами, травмирующими детскую душу.

         Социопаты – эксцентричны (крайне своеобразные, необычные до странности) и не способны вести нормальную, спокойную жизнь. Когда они творят зло, то дела-ют это безрассудно  и не задумываются о последствиях, то есть принимают решения, основываясь исключительно на собственных интересах; их не волнуют чувства других. Поведение социопатов, по мнению одного из психологов Калифорнии  Карлы Мэнли, изобилуют ложью, манипуляциями и раздражительностью. Мыслят социопаты краткосрочно и планы отдалённых событий их не интересуют. А ведь как пишет французский социолог XIX века Огюст Конт, один из основоположников социологии как науки, “истинное положительное мышление заключается преимущественно в способности видеть, чтобы предвидеть, изучать то, что есть, и от-сюда заключать о том, что должно произойти согласно общему положению о неизменности естественных законов”. (Огюст Конт. Дух позитивной философии. Санкт-Петербург: Философское общество, 2001, стр. 24).

         И это подтверждает Уинстон Черчилль, который на вопрос:

         – Какими качествами, мистер Черчилль, должен обладать молодой человек, который решил стать политиком?

         – Прежде всего он должен уметь предсказывать, что произойдёт завтра, на следующей неделе, в следующем месяце и в следующем году, – ответил У. Черчилль. – Но самое главное, он должен уметь впоследствии объяснить, почему этого не произошло”. (Уинстон Черчилль. Мускулы мира, стр. 237).

         Что же касается проявления социопатии у Владимира Путина, то американский психиатор, профессор Джеймс Фэллон, изучающий поведение диктаторов и опасных преступников, выступил в марте 2022 года в Нью-Йорке на конференции PutinCon с докладом “Внутри путинского мозга”, а также дал интервью о своих наблюдениях Радио Свобода, в котором поведал, что “у Путина имеются все черты социопата”. А отвечая на вопрос, почему “у Путина много поклонников, в том числе и на Западе”, профессор сказал:

         – Я тоже в каком-то смысле восхищаюсь им как социопатом. Пройдохи вообще нравятся, и умение Путина запудрить всем мозги вызывает восхищение. Я не думаю, что он страдает расстройством личности, он прекрасно отдаёт себе во всём отчёт. У него было тяжёлое детство, его унижали и отсюда в нём социопатические черты…

         – Что же в нём вас восхищает? – спросил корреспондент.

         – То, что он так ярко и так долго демонстрирует социопатические черты. Его харизма базируется на том, что в каком-то смысле ему на всё наплевать. “Всё будет так, как я хочу, и вам придётся с этим смириться”. И такая бравада привлекает людей, это и называется харизмой.

         Но во всём этом есть и обратная сторона, о которой предпочитают не напоминать, потому что она неприятна, но очевидна для биолога и невролога. Я много говорил с русскими людьми – от Хелен Миррен до Бурбулиса – о том, что такое Россия. И здесь нужно обратиться к эпигенетике (изучающей наследуемые изменения  активности генов во время роста и деления клеток – С. Ш.). Существует советская проблема, но она вытекает из царской проблемы – 300 лет под управлением деспотического режима. Постоянное насилие, унижение, страх, стресс, перенесённые в детстве, меняют геном (совокупность наследственного материала в клетке организма – С. Ш.), и, взрослея, человек не просто привыкает к насилию, но в каком-то смысле в нём нуждается; эпигенетики обнаружили, что многие потомки людей, столетиями находившимися в рабстве, склонны к насилию значительно больше, чем те, у кого не было предков рабов…

         Почему же популярен Путин? Потому что он предлагает именно то, что нужно людям, которых сотни лет угнетал сперва монархический, а потом советский режим. Понятно, что в России этот вывод многим не понравится, но так выглядит успех Путина с точки зрения неврологии. Это обусловлено эпигенетически: люди, подвергавшиеся насилию, не могут жить без сильной руки, без диктатора. Путин подходит для России, потому что у людей, переживавших столетиями угнетения, сформировалось влечение к тирании.

         Я не сомневаюсь в том, что результаты выборов сфальсифицированы – отметил Дж. Фэллон, – но ведь люди всё равно голосуют за него, он действительно популярен. Я вовсе не обвиняю народ. Невозможно обвинять потомков рабов на американском континенте в том, что они прибегают к насилию – это способ выжить. Безжалостный мир генетически это обусловил. То же самое и в России. Столетия тиранического контроля приводят к такому эффекту. Путин подвергался насилию в детстве, а позднее чувствовал  себя преданным, в точности как Гитлер, такое чувство брошенности из-за распада СССР”. (См. интернет).

*          *          *

           Как утверждает под присягой польская журналистка Кристина Курчаб-Ред-лих, автор книги “Вова, Володя, Владимир. Тайна России Путина”, он родился не в 1952 году и не в Ленинграде, как подаётся в его официальной биографии, а в 1950 году и в Грузии у Веры Николаевны Путиной, с которой названная писательница встречалась, и которая ей поведала, что у неё был роман с человеком, скрывавшим от неё, что в то время он был уже женат. В результате данного романа и появился на свет Вова Путин.

         Но когда она вышла замуж за другого человека и родила от него две девочки, он издевался с Вовы, избивал его, и она была вынуждена отвести сына к своим родителям, а те, в свою очередь, отдали его уже в десятилетнем возрасте своим ленинградским родственникам, причём по фамилии Путиным, потерявшим до этого два своих мальчика. Там Вове тоже жилось в детстве не легко. При этом он был на свои годы маленький, и приёмные родители, когда он пошёл в школу, переменили ему год рождения на 1952-ой.

         Кроме небольшого роста, Вова Путин был ещё и хилым мальчикам, что давало повод дворовым детям обижать его. Так что понимая своё бессилие, он серьёзно занялся спортом, в том числе и борьбой “дзюдо”.

         Что касается пристрастия Владимира Путина ещё в школьные годы к чекистской службе, то, безусловно, на это повлиял приёмный отец-чекист. Любимой книгой для Володи Путина стала “Щит и меч”.

*          *          *

         После окончания средней школы В. Путин обратился в органы КГБ с просьбой принять его на службу в эти органы. Но ему тогда посоветовали сначала получить диплом юриста, а потом уже поступить к ним на службу, что он и сделал. А прослужив в этих органах несколько лет в ГДР, В. Путин возвратился в Ленинград и стал уже известен как заместитель мэра данного города (мэра Собчака).

         Будучи в указанной должности, Владимир Путин выступил в марте 1994 года на проходившем там на Бергедорфском форуме. Отметив, что “политика ЦК КПСС во главе с Горбачёвым преследовала сохранение Коммунистической партии и СССР”, обвинил Горбачёва, как политика, в бездарности, что, по его мнению, “в конце концов, привело к полному краху”. А “затем, – как пишет журналист ФРГ Александр Раф, – без вводных слов перешёл к главной теме своего выступления – будущему Сообщества независимых государств (СНГ) и положению двадцатипятимиллионного русскоязычного меньшинства, после распада СССР оказавшегося на территории других стран.

         По словам Путина, этих русских ни в коем случае нельзя считать оккупанта-ми, они – такие же жертвы коммунистического режима, как и другие народы бывшего Советского Союза. Эти люди частично жили на территориях, которые исторически принадлежали России, как, например, Крым или Северный Казахстан. Ради сохранения всеобщего мира Россия отказалась от них.

         Русские в новых независимых государствах, подчеркнул Путин, не должны подвергаться дискриминации. Им следует предоставить двойное гражданство. Он добавил, что “мировое сообщество ради сохранения всеобщего мира также должно уважать интересы Российского государства и русского народа, являющегося, несмотря ни на что, “великой нацией”.

         Тон Путина, – отмечает А. Раф, – невольно заставил содрогнуться представите-лей западных держав. Заместитель мэра затронул проблему, которая крайне актуальна и для наших дней”. (Александр Раф. Владимир Путин. “Немец” в Кремле. М.: “Олма-Пресс”, 2002, стр. 7).

         Заметим, что тогда В. Путина поддержал заместитель министра обороны РФ Андрей Кокошин; в то же время как некоторые из коллег Путина выступили с резкими критическими высказываниями. “Так, советник Ельцина по национальным вопросам Эмиль Паин призвал Путина воздержаться от каких-либо попыток “защитить русских, оказавшихся за пределами России, ибо тем самым он лишь соз-даёт почву для новых конфликтов внутри СНГ и сильно ухудшит положение своих подопечных. Профессор из Санкт-Петербурга Ватаньяр Ягья удивлённо покачал головой: какие территории Москва, по мнению Путина, добровольно уступила новым независимым государствам? Крым был завоёван Россией только в конце XVIII века. Северный Казахстан также в своё время аннексирован царями.  Ягья произнёс эти слова, глядя в глаза сидевшего напротив Путина, он провоцирует появление имперских настроений, которые, в свою очередь, делают возможным великодержавную политику”. (Там же, стр. 9).

         “Несогласие с выступлением Путина, – подчёркивает А. Раф, – высказали и некоторые другие члены российской делегации. Более того, Краткая речь Путина да-же на следующий день продолжала волновать некоторых участников Бергедорфского форума. Руководитель центра по изучению российских реформ при Санкт-Петербургском университете Ингеборг Фляйшхауэр – одна из немногих женщин, присутствовавших тогда на совещании, – не скрывала, что очень озабочена заявлением Путина о возможных территориальных претензиях России. Госпожа Фляйшхауэр охарактеризовала его как порожденный азиатской традицией архетип, согласно которому территории, политые русской или славянской кровью, должны принадлежать славянам. У Путина именно такой менталитет”. (Там же, стр. 10).

*          *          *

         В Москве В. Путин появился в 1996 году в должности заместителя начальника управления делами Президента Бородина. А познакомился Б. Ельцин с ним в марте 1997 года, когда В. Путин возглавил Главное контрольное управление администрации Кремля. Вскоре В. Путин стал одним из заместителей главы администрации Президента Валентина Юмашева (по региональной работе), и когда Путин оставался здесь за старшего, Ельцину приходилось встречаться с ним уже чаще. “Путинские доклады, – пишет Ельцин, – были образцом ясности. Он старательно не хотел “общаться” и, казалось, специально убирал из наших контактов какой бы то ни было личный элемент. Но именно потому мне и хотелось с ним поговорить! Поразила меня и молниеносная реакция Путина. Порой мои вопросы, даже самые незамысловатые, заставляли людей краснеть и мучительно подыскивать слова. Путин отвечал настолько спокойно и естественно, что было ощущение, будто этот молодой, по моим меркам, человек готов абсолютно ко всему в жизни, причём ответит на любой вызов ясно и чётко. Вначале меня это даже настораживало, но потом я понял – такой характер”. (См. Рой Медведев. Время Путина? Россия на рубеже веков, стр. 6).

         Так что, когда летом 1998 года Б. Ельцин решил заменить руководителя ФСБ Николая Ковалёва и задумался…кем? Он тут же решил – Владимиром Путиным. “Во-первых, он не мало лет проработал в органах. Во-вторых, прошёл огромную управленческую школу. Но, главное, чем дольше я его знал, тем больше убеждался: в этом человеке сочетаются огромная приверженность демократии, рыночным ре-формам и твёрдый государственный патриотизм”. (Там же, стр. 7).

         Дело в том, что, кроме указанных выше присущих им черт, социопаты способны покорять общающийся с ними людей своим обаянием и внушать расклад событий, соответствующий своим целям, что и  получилось и на сей раз. Как будет показано, у В. Путина не было никакой приверженности ни к демократии, ни к рыночным реформам, да и патриотизм был больше показной, чем действительный.

*          *          *

         29 марта 1999 года В. Путин был назначен ещё и секретарём Совета безопасности Российской Федерации, а 5 августа Ельцин пригласил Путина на беседу и сказал ему о своём решении назначить его премьер-министром, на что Путин дал согласие. И, как пишет Рой Медведев, “уже в сентябре, а тем более в октябре 1999 года, главным образом благодаря быстрым и эффективным решениям и действиям на Северном Кавказе, Путин привлёк к себе всеобщее внимание и обеспечил правительству и военным поддержку значительной части населения России. Это обстоятельство неожиданно и существенно изменило расстановку политических сил в стране, отодвинув на второй или даже на третий план такую, казалось бы, мощную коалицию, как “Отечество – вся Россия”, возглавляемую столь крупными политическими “тяжеловесами”, как Евгений Примаков, Юрий Лужков и Минтимер Шаймиев. А ведь именно этот избирательный блок, – подчёркивает Р. Медведев, – вызывал наибольшее опасение и неприятие у Бориса Ельцина и его окружения. “Этот тандем (т. е. Примаков и Лужков), – вспоминает Ельцин о своих страхах лета и осе-ни 1999 года, – уже на выборах в Думу мог получить такой оглушительный перевес (тем более с коммунистами Примаков договариваться уже умел, и неплохо), что дальнейшие выборы – президентские – теряли бы всякий смысл. Они могли получить твёрдое конституционное большинство и вполне легитимную возможность двумя третями голосов внести любые поправки в Конституцию! В частности, и отменить институт президентства в стране. В любом случае они получат такой разгон, такой широкий маневр, что дальнейшая борьба с ними станет просто бессмысленной”. (Там же, стр. 14).

*          *          *

         Кстати, заметим, что, будучи властолюбивым, Б. Ельцин, после избрания его Президентом на второй срок, стал смотреть на Россию, подобно бывшим императором, как на свою вотчину, которую, как нечто приватизированное, можно пере-дать  по наследству. И, по мнению В. Юмашева, для Ельцина было важно найти такого преемника, которому он “мог бы доверить страну”, и “который мог бы двигаться в направлении”, им заданном. При этом добавим, что для Ельцина было не менее важно, чтобы его приемник на посту Президента обеспечил неприкосновенность, причём не только ему, но всей его семье, членом которой стал и В. Юмашев.

         В качестве такого приемника Ельцин начал воспринимать Путина уже в 1998 году, когда тот стал первым заместителем главы администрации; и поэтому поддерживал все его начинания как премьер-министра. Многое для поднятия рейтинга Путина значило и то, что перед выборами в Госдуму была создана Сергеем Шойгу партия “Единство”, поддержавшая во время выборов в Думу платформу Президента и премьер-министра. А перед самым Новым 2000 годом Б. Ельцин публично заявил о своём уходе, и В. Путин, как премьер-министр, стал и. о. Президента, что, безусловно, сыграло положительную роль для него и на президентских вы-борах, состоявшихся 26 марта 2000 года, тем более что его кандидатуру поддержала всё та же партия “Единство”, переименованная 1 декабря 2001 году в “Единую Россию”,

         Таким образом, как утверждает Р. Медведев,  “Владимир Путин оказался нужным человеком в нужное время и на нужном месте. Это наша удача”. (Там же, стр. 362).

         Однако были и другие, причём, по нашему мнению, более реальные оценки победы В. Путина на тех выборах. “Можно констатировать, – писали генерал-майор КГБ Юрий Дроздов и писатель Василий Фартышев, – что россияне вновь проголосовали “сердцем”, а не разумом… То есть выбрали человека, а не способ производства, малоизвестную, но активную личность, а не набор средств вывода страны из затяжного кризиса, поверили самым обтекаемым и, по сути, универсальным формулировкам, а не конструктивной объединяющей большинство слоёв общества идеи (идеологии)”. (Юрий Дроздов, Василий Фартышёв. Юрий Андропов и Владимир Путин. М.: “ОЛМА-Пресс”, 2002, стр. 116).

         И в подтверждение своего вывода они приводят высказывания о В. Путине нескольких известных деятелей того времени. Например, директор московского Центра стратегических исследований Андрей Пионтковский, покинувший Россию в 2016 году, тогда сказал: “Всё,  что я знаю о Путине, заставляет меня считать его очень опасным для моей страны и для всего мира… и если российские либералы ошибутся в определении истинной сущности режима Путина, то эта ошибка станет для них фатальной”. (Там же, стр. 126).

         А вот высказывание политолога, доктора экономических наук, профессора Иосифа Дискина: “Более всех прочих властителей прошлого Владимир Путин на-поминает, как ни парадоксально, Иосифа Сталина. И в этом сравнении нет ничего обидного. Во-первых, им обоим пришлось начинать в почти одной и той же политико-психологической ситуации. Существовало достаточно крупных политических фигур, которые по целаму ряду показателей превосходили их и, казалось бы, должны были унаследовать руководство… однако же выбор пал на них – тогда Стали-на, а теперь Путина – людей, возможно не самых ярких, не обладающих другими навыками. Сегодняшняя политическая ситуация тоже сходна с началом 20-х: рас-чёт на рыночные реформы (тогда НЭП) не оправдался (с чем, конечно, мы не можем согласиться – С. Ш.). И теперь, как и тогда, стоит вопрос: следовать ли дальше путём преобразований или опоры на живые силы общества и начать подкручивать гайки”. (Там же, стр. 127).

         Правозащитник Сергей Ковалёв: “Я пессимистически оцениваю то политическое направление, в котором Путин и его команда намерены вести Россию.  Путин – выходец из КГБ. Это означает, что он тактик, а не стратег. Он заглядывает вперёд  всего на 2-3 дня”. (Там же, стр. 129).

         Правозащитница Елена Бонар: “Мы опасаемся, что при нынешнем правительстве в обозримом будущем нашу страну могут ожидать разрушительные потрясения, которые могут затронуть и соседние страны”. (Там же).

         А вот мнение правозащитницы Валерии Новодворской, высказанное ею 27 января 2000 года, то есть в то время, когда В. Путин был и. о. Президента:

         – Путин страшен тем, к сожалению, что он силён мнением бессмысленной толпы… А к этой бессмысленной толпе примкнула часть интеллигенции, ухватившись за путинский хвост”. (Цит. по кн. Владимира Соловьёва “Русская рулетка”. М.: “ЭКСМО”, 2006, стр. 302).

         После того, когда В. Путин принял присягу; а за церемонией принятия им присяги я внимательно наблюдал, за его походкой, речью, и у меня рука мимо воли потянулась к бумаге и шариковой ручке, и я написал:

                        Когда Владимир II* на трон взобрался,

                        И Путинщина по России разлилась,

                        Сталин в гробу заулыбался:

                        “Опять в надёжных руках власть!

                             Пускай он зовётся не Иосиф,

                             Нет усов и не та бровь;

                             Но ведь русский народ просит

                             Сильной власти вновь!”

         (Первым Владимиром, взобравшимся в России на трон, при этом тоже в том числе и благодаря демагогии и обмана людей своими обещаниями, был В. Ленин).

                                    *          *          *

         А вот фрагменты из первого послания Путина в июле 2000 года Федеральному Собранию: “Сегодня, когда мы идём вперёд, важнее не вспоминать прошлое, а смотреть в будущее. Наша важнейшая задача использовать инструменты государства для обеспечения свободы, свободы личности, свободы предпринимательства, свободы развития институтов гражданского общества. Спор о соотношении силы и свободы очень стар, как мир: он рождает спекуляции о диктатуре и авторитаризме. Но наша позиция предельно ясна: только сильное и эффективное, если кому-то не нравится слово “сильное”, только эффективное государство и демократическое государство способно защитить гражданские, экономические и политические свободы, способно создать условия для благополучной жизни людей и процветания на-шей Родины. Между тем сильное государство немыслимо без уважения к правам и свободам человека. Только демократическое государство способно обеспечить баланс интересов личности и общества, совместить частную инициативу с общенациональными задачами.

         Но сильная власть заинтересована в сильных соперниках. Только в условиях политической конкуренции возможен серьёзный диалог о развитии нашего государства. Без действительно свободных СМИ российской демократии просто не выжить, а гражданского общества просто не создать. Поэтому мы обязаны гарантировать журналистам реальную, а не показную свободу, создать в стране экономические свободы для цивилизованного информационного бизнеса. Свобода слова была и останется незыблемой ценностью российской демократии. Это наша принципиальная позиция.

         Демократическое устройство страны, открытой, новой, миру, не противоречит нашей самобытности и патриотизму, не мешает находить собственные ответы на вопросы духовности и морали. И не нужно искать специальной национальной идеи.

         Нам не добиться устойчивого развития без подлинно независимого суда и действенной системы правоохранительных органов.

         Необходимо извлечь уроки из нашего прошлого, что ключевая роль государства в экономике, без всяких сомнений, – защита экономической свободы.

         Наша стратегическая линия такова: меньше администрирования, больше предпринимательской свободы, свободы производить, торговать и инвестировать”.

*          *          *

         Однако, как показало время, это была очередная порция лжи социопата, направленная на обоняние российских граждан, проголосовавших в своём большинстве за него пару месяцев тому назад, ибо буквально после этого в действительности он шаг за шагом начал укреплять свою власть, применяя при этом все дозволенные и преступные методы. А тем временем нашлись и подхалимы. Скажем, тогдашний блогер Михаил Леонтьев писал: “Для России характерна цикличность нашей истории: “смута – собирание”, “смута-собирание”… Это не моя идея, у нас в стране говорят многие. Россия периодически распадалась на куски, гораздо более дробные и мелкие, чем сейчас. А потом собиралась… Поэтому нам сейчас нужна актуальная востребованная идеология. И пример того же Путина подтверждает. Путин является российским представителем новой национальной идеи. Он её формулирует, пусть фрагментарно, пусть в форме рефлексии на те или иные вызовы. И в основном попадает. А в тех случаях, когда он не попадает, ему прощается. Пока. Потому что народный инстинкт считает, что он попадает в главном. А остальное – это мелочи, тактика. Так вот та идея, которую Путин олицетворяет и которой он нам нравится, – это идея реванша…

         Говоря о реванше, я имею в виду восстановление тех исторических (экономических, политических, геополитических) позиций России, которые ей принадлежат по праву. Только в этих рамках Россия и может существовать…

         Наша идея уже нащупана, она уже висит в нашем воздухе. Если говорить одним словом, то наша национальная идея – это Путин. Не Путин как живой человек и политик, а просто как образ политика. Отсюда у него и рейтинг такой огромный. Осознание наполняет его своим не совсем сформулированным пониманием того, какой эта идея должна быть. Путин воспринимается всеми как носитель некоей осмысленной национально-государственной идеи, который в предыдущее время не было вообще”. (См. Михаил Леонтьев. Наша национальная идея. “Огонёк”. № 35 (4763), сентябрь 2002 г., стр. 16-17).

         Правда, совсем по другому начали оценивать деятельность В. Путина в роли Президента более здравомыслящие люди, увидев его практическую деятельность уже после слащавых слов, сказанных им в первом Послании Госдуме. Так, в данном 28 декабря 2003 года Григорий Явлинский заявил: “Если будет встреча, я скажу ему, что репрессивные методы ведут в тупик, они не решают ни одну задачу, они контрпродуктивны. Я понимаю желание продемонстрировать олигархам, кто в доме хозяин, показать, что государство сильнее. Но оно выглядит не как сильное, а как наглое, а это – большая разница. За силу уважают, а за насилие ненавидят. А я хочу, чтоб наше государство действительно было сильным, чтоб оно служило своим гражданам, а не запугивало их”. (См. Владимир Соловьёв. Русская рулетка, стр. 439).

         Но, к сожалению, чем больше укреплялась власть Путина, сопровождаемая, в том числе одной человеческой жертвой за другой, тем больше и подхалимы изощрялись в своей ему преданности. Председатель Нижней Палаты Госдумы Вячеслав Володин: “Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России”.

         Правда, трудно сказать, знает ли он, что всё это уже было во время более раннего одиозного диктатора, с кем сейчас, после оккупации Беларуси и развязанной кровопролитной войны против Украины, сравнивают В. Путина. Рудольф Гесс на VI съезде НСДАП в 1934 году: “Партия – это Гитлер, Гитлер же – это Германия, так же, как и Германия – это Гитлер”.

         Вот фрагменты из речи Валентины Терешковой об обнулении числа президентских сроков, указывающие на достоинства, которые она видит в В. Путине:

“… людей волнует и даже тревожит, что будет после 2024 года. Вопрос ведь не просто о должности главы государства, но и о человеке, которому доверяют, который в сложнейших обстоятельствах принимал решения и отвечал за них и на которого люди привыкли расчитывать и полагать”.

         И далее: “Учитывая его мощнейший авторитет, этот стабилизирующий фактор для нашего общества, для развития страны, для проведения преобразований, это гарантия устойчивости как внутри страны, так и по её внешнему контуру”.

         А вот опять Р. Гесс: “Мы с гордостью видим, что лишь один человек остаётся вне всякой критики. Каждый из нас чувствует и понимает, что Гитлер – всегда прав и что он всегда будет прав”. (См. Энциклопедия Третьего Рейха, стр. 152).

*          *          *

         В связи с таким предложением Валентины Терешковой, чтобы В. Путин на протяжении всей своей дальнейшей жизни оставался президентом, не лишнее, по нашему мнению, напомнить слова великого итальянского художника и учёного XV-XVI веков Леонардо да Винчи: “В природе всё мудро продумано и устроено, всяк должен заниматься своим делом, и в этой мудрости – высшая справедливость жизни”.  Так что быть известными фигуристкой, певцом или  космонавтикой, ещё не значит быть настоящим политиком и знать то, о чём чиновникам напоминал, например, американский философ и педагог Джон Дьюи, – о классической формулировке природы политической демократии британского философа, историка и экономиста Джеймса Милля, подчёркивая при этом, что “её существенными чертами являются всеобщие выборы чиновников, кратковременность пребывания их у власти и частое проведение выборов (?! – С. Ш.). Если бы от самих граждан зависело, будет ли пребывать у власти тот или иной государственный чиновник и какое воз-награждение получит он за свою службу, то личные интересы чиновников совпадали бы с интересами всего народа – по крайней мере, с той частью которая отличает-ся трудолюбием и обладает собственностью. Чиновники, избранные всеобщим голосованием, будут сознавать, что избрание их на должность зависит от того, насколько истово и умело будут защищать они интересы населения. Кратковременность пребывания на посту и частые выборы обеспечат регулярную отчётность чиновников; день открытия избирательных участков явится для них судным днём. Страх перед этим днём будет вынуждать их к постоянному самоконтролю”. (Джон Дьюи. Общество и его проблемы. М.: “Идея-Пресс”, 2002, стр. 69).

         А если  даже и не читала подобных книжек Валентина Владимировна, то, по крайней мере, будучи настоящим политиком, могла бы задуматься, почему, скажем, Конституция Соединённых Штатов Америки ограничивает пребывание в должности президента, пусть даже самого гениального человека, двумя сроками избрания.

         Так что время подтверждает правоту тех, кто не рукоплескал Путину: ни как премьеру, а тем более как Президенту, не видя в его избрании на этот высокий пост, да ещё и в бесконечном пребывании в должности президента, ничего хорошего для России и видя опасность для бывших союзных республик, ставших независимыми государствами, так как В. Путин не только социопат, но и махровый русский шовинист, носящийся с бредовой идеей восстановления исторической России, куда он включает не только Украину и Беларусь, но и Казахстан; и во имя реализации этой несуразной идеи на практике безжалостно залил Украину кровью, причём не только украинского народа, но и кровью уже многих десятков тысяч погибших русских солдат и офицеров, причинив при этом вред многим странам мира. Поэтому иначе, как идиотами не назовёшь всех этих расторгуевых, лепсов, басковых, киркоровых, певцовых и других приверженцев взбесившегося маньяка.

IX

         Возвращаясь к исследованиям американского психиатра, профессора Джеймса Фэллона, мы читаем: “Прочесав литературу о наихудших диктаторах мира и соединение её с моими исследованиями в области неврологии и с исследованиями других психотерапевтов, я представил свою теорию в мае 2011 г. на Форуме свободны в Осло, на ежегодной конференции, проводимой Фондом по правам человека. Данная статья основана на моём выступлении, представляющем попытку заглянуть в мозг этих ускользающих и могущественных мировых игроков.

         Итак, что связывает диктаторов с точки зрения истории и географии? Какие черты их объединяют? Прежде всего давайте рассмотрим общие характеристики психопатов. Обычно они очаровательны, харизматичны и умны. Они обладают уверенностью в себе и независимостью, они также излучают сексуальную энергию. Кроме того, они являются чрезвычайными эгоцентриками, великолепными лгунами, они лишены сострадания, часто бывают садистами и обладают неограниченной жаждой власти. Это лишь некоторые черты характера, наличествующие в подлинном психопате.

         Сканов мозга и генетических отчётов о диктаторах немного, но определённые психологические черты, общие для классического психопата, могут быть использованы в качестве отправной точки для изучения их поведения. Я проанализировал черты многих современных диктаторов и определил их черты, общие с классическими психопатами. Например, ливийский Муаммар аль-Кадафи был параноидальным, нарцистическим, жадным до власти и тщеславным. Белорусский Александр Лукашенко – один из самых опасных в мире диктаторов; он активно атакует свою оппозицию – явный признак злокачественной психопатической мании величия, которую почти невозможно удовлетворить”. (См. интернет).

         В связи со сказанным Дж. Фэллоном о мании величия Лукашенко, напомним, что он с первых дней своего президентства присвоил себе титул “бацькi”, подхваченный прессой; кстати, по нашему мнению, в этом сказалась в том числе и его по-пытка восполнить свою безотцовщину.

         А вот что писал о Лукашенко беларуский политолог, кандидат философских наук, профессор Европейского гуманитарного университета Владимир Ровдо в статье “Лукашенко Александр Григорьевич (Президент Республики Беларусь): биографические данные”, помещённой тоже в интернете: “Лукашенко уже в раннее годы своей карьеры проявлял целеустремлённость и неординарную волю к власти. Он для завоевания популярности не гнушался в выборе средств для достижения поставленных целей. Учитывая, что его политическая карьера начиналась в эпоху перестройки, когда в моде была критика злоупотреблений властью и служебным положением со стороны чиновников. Лукашенко сделал главную ставку в своей политической стратегии на поиске фактов (реальных или мифических) нарушений законности со стороны должностных лиц Шкловского района Могилёвской области, где он жил и работал до своего избрания депутатом Верховного Совета в 1990 г…

         В Верховном Совете он занимал активную, но крайне непоследовательную позицию. Одно время Лукашенко был близок к депутатам от оппозиции БНФ, выступал на одних митингах вместе с их лидером Зеноном Позняком, входил в Демократический клуб в Верховном Совете. Перед августовским путчем 1991 г. он возглавлял депутатскую группу “Коммунисты за демократию”, которая, однако, не смогла себя как-то показать из-за непродолжительности существования. КПБ-КПСС была запрещена после подавления путча в конце августа 1991 г., вместе с ней прекратили существование и те объединения, которые функционировали под крышей компартии. Несмотря на то, что в своих выступлениях после его избрания президентом, Лукашенко неоднократно заявлял, что он был, чуть ли не единственным депутатом, который проголосовал против ратификации Беловежского соглашения о роспуске СССР, на самом деле он не участвовал в голосовании…

         В 1994 г. республика стала президентской, а Лукашенко – один из более вероятных кандидатов на пост главы государства. В его пользу сыграли такие факторы как раскол в демократическом движении, которое выдвинуло двух кандидатов на тех выборах (Позняка и Шушкевича); деморализация партии власти, замешанной в крупных финансовых скандалах (эту партию представлял премьер-министр Кебич); негативное отношение большинства граждан к рыночно-демократическим реформам; активное использование кандидатом Лукашенко грязных электоральных технологий (инсценировка покушения на себя в г. Лиозно, Витебской области). В результате относительно честных и свободных выборах Лукашенко был избран президентом летом 1994 г.”.

*          *          *

         Комментируя случившееся, правда, несколько позже, я писал: “Выбрали тогда, как уже сказано, А. Г. Лукашенко, относительно молодого человека, который ещё будучи депутатом Верховного Совета Республики Беларусь 12-го созыва, используя телевидение и радио, смог показать себя потенциальным избирателям рьяным борцом с коррупцией и ратовавшим за установление в республике порядка и справедливости. При этом надо отметить, что во время избирательной кампании у него была такая же молодая и напористая команда, шедшая во имя достижения поставленной цели на любые действия, в том числе и преступные.

         А на то, что в их обещаниях было много демагогии, люди, ощущавшие уже несколько лет своё, по существу, нищенское положение, легко поверили этой демагогии, не обращая при этом внимания ни на отсутствие у Лукашенко опыта государственного управления (да и хозяйственный опыт у него был очень мизерный), ни на его предыдущую личную жизнь, свидетельствующую, что, при появлении соответствующих возможностей, у него проявятся диктаторские замашки.

         Должно было настораживать одно то, что он рос без отца и даже не видел его в глаза. А как свидетельствует педагогика, для мальчиков уже в раннем возрасте отец является примером, своеобразной моделью, которой они подражают. Я хорошо помню, когда воспитательница детского сада, Анна Иосифовна, спросила у нашего младшего, тогда четырёхлетнего сына Вани, кем он хочет быть? Тот, даже не задумываясь, ответил: “Папом”.

         Исследования доктора психологических наук и кандидата биологических наук, профессора Евгения Ильина показывают, что “…дети, которые близки с отцом, обладают значительно более высокой самооценкой и стабильностью “образа Я”, в сравнении с теми, кто описывает свои отношения с отцом как отчуждённые. Дети, отцы которых принимают участие в их воспитании, вырастают более отзывчивыми и в социальном плане”.

         В то же время при отсутствии отцовского воспитания в поведении, особенно мальчиков, появляется какая-то агрессивность и чрезмерная враждебность к окружающим.

         Более того, как свидетельствует практика, мальчики, воспитанные в неблагополучных или в неполных семьях, т. е. у матерей-одиночек, не видевшие никогда тёплых взаимоотношений между родителями, не могут приобрести полноценных знаний и навыков нормальных семейных отношений и поэтому, вырастая, не знают, как создать хорошую семью и очень часто разводятся.

         Естественно, вины в этом у таких, обделённых судьбой, детей нет, – это их беда; но тем не менее… когда они во время взросления приобретают и другие отрицательные черты характера, а потом становятся руководителями, то от этого страдает общество, что мы и видим на примере Сталина, Гитлера и того же Лукашенко”. (Семён Шарецкий. Лукашизм и его преступления. Сан-Франциско. США. 2021, стр. 36-37).

*          *          *

         Александр Лукашенко родился 30 августа 1954 года в городском посёлке Копысь Оршанского района Витебской области, у матери-одиночки, Екатерины Трофимовны Лукашенко.

         После окончания Александрийской средней школы Шкловского района Могилёской области А. Лукашенко поступил в Могилёвский педагогический институт на исторический факультет, который окончил в 1975 году. В 1975 году был призван в Советскую армию, после демобилизации из которой переменил несколько работ, при этом в 1985 году закончил (заочно) Беларускую сельскохозяйственную академию и получил диплом “экономиста”.

         Директором совхоза  “Городец” Шкловского района Могилёвской области Александр Григорьевич Лукашенко был назначен в 1987 году. Кстати, к тому времени “в республике, – как отмечает бывший первый секретарь Могилёвского обкома партии (1984-1991 гг) Василий Леонов в своей книге “Работа над ошибками”  (2003 г.), – сложилась особая система работы с отстающими хозяйствами. Они были на контроле не только руководителей области, но и республиканского руководства. “Городец” традиционно считался “лежачим” совхозом. Предшественник Лукашенко отработал в нём десять лет, не добившись серьёзных изменений… В области было около тридцати таких хозяйств, по ним было принято совместное постановление бюро обкома и облисполкома, в котором определены конкретные меры помощи этим хозяйствам. Минсельхоз таким хозяйствам тоже помогал. Когда Лукашенко пришёл работать в “Городец”, была принята ещё одна мера, касающаяся молодых руководителей отстающих хозяйств: все, кто на областном уровне распоряжался материальными и финансовыми  ресурсами, “закреплялись” за такими хозяйствами, осуществляли над ними шефство, обязаны были постоянно навещать, оказывать организационно-методическую и материально-техническую помощь. За Лукашенко персонально был закреплён первый заместитель председателя облисполкома – руководитель облагропрома Евсей Корнеев.

         Корнееву надоело ездить без конца в совхоз; у него в распоряжении были все ресурсы, и он оказал солидную помощь “Городцу”. В совхозе начали строить жильё, помогли техникой, дорожным строительством, осуществили ряд организационных мер силами специалистов области”.

         Поэтому “говорить о том, что Александр Григорьевич вывел совхоз в передо-вые, о чём он повторял и повторяет, – продолжает свой рассказ о Лукашенко В. Леонов, – не приходится: совхоз лежал на боку, его подняли и поставили кое-как на ноги коллективными усилиями. Дальше дело не пошло. Можно было работать по-другому, сделать совхоз (при такой поддержке обкома и облисполкома) если не крепким, то хотя бы зажиточным.

         Но, видимо, не это было в помыслах молодого директора: уже через полтора года после назначения (директором совхоза – С. Ш.) Лукашенко признался секретарю райкома Володе Ермолицкому, что сельское хозяйство – это не его сфера, он будет заниматься политикой…

         В 1989 году он вышел на выборы народных депутатов СССР в альтернативу Вячеславу Кебичу, тогда заместителю председателя Совета министров БССР. Проиграл, но не пал духом. В 1990 году с головой ушёл в новые выборы – теперь на-родных депутатов БССР, причём боролся на этот раз с Евсеем Корнеевым, первым зампредом облисполкома, тем самым Корнеевым, который всю область бросил в “Городец”, держал там лучших спецов облагропрома, чтобы помочь Лукашенко вывести совхоз с прорыва. Теперь Лукашенко “благодарил” Корнеева за помощь с присущей ему страстью, утверждая избирателям, какой бяка этот партократ Корнеев.

         Ещё до выборов 1989 года с Лукашенко произошла некрасивая история – приехал в бригаду и избил абсолютно трезвого тракториста, избил жестоко –  сапогами. Я узнал об этом в самый разгар предвыборной кампании, когда Лукашенко сам себя выдвинул в кандидаты. Тогда секретарь райкома рассказывал, что для этого выдвижения было две причины: во-первых, Лукашенко действительно думал, что победит заместителя председателя правительства республики, а во-вторых, таким образом надеялся уйти от ответственности за рукоприкладство (как известно, тогда кандидаты в депутаты обладали статусом неприкосновенности). Прокуратура сразу же завела уголовное дело, но времена были уже не те: члены партии состязались, кто больше и сильнее плюнет в партию. И прокурор области нос держал по ветру: а вдруг Лукашенко с его настырностью прорвётся в депутаты? Дело было возбуждено, вынесено на сессию райсовета, депутатом которого был Лукашенко. Тогда на стороне Лукашенко активно выступал собкор газеты “Сельская жизнь” Анатолий Гуляев (газета была органом ЦК КПСС, авторитетным изданием). Гуляев приехал на сессию и своим авторитетом сильно поддержал Лукашенко, тем более, что и среди депутатов было немало лукашенковских коллег – руководителей хозяйств, которые и за собой знали подобные грехи. А прокурор области Николаев просто не стал передавать дело ни в республиканскую прокуратуру, ни на рассмотрение областного Совета”.

         Кстати, с Василием Севостьяновичем Леоновым я был знаком; и, конечно, если бы я знал об этом, что сейчас прочёл о Лукашенко в его книге “Работа над ошибками”, я бы спросил у него как у бывшего в то время первого секретаря Могилёвского обкома КПБ: “А почему этот человек, избивавший людей сапогами, оставался на свободе, да ещё и с партийным билетом? Вами  написано, что с ним “произошла некрасивая история”, в то время, как , по нашему мнению, он совершил грубейшее служебное преступление, за которое должен был ответить по всей строгости закона”.

         Так что тогдашнее тоже преступление (а не просто ошибка) В. С. Леонова, выразившееся в покровительстве преступлений коммунистов, стало впоследствии трагедией не только для него самого, но и для всего беларуского народа, а сейчас уже – не только беларуского… Лукашенко, вместе с Путиным, подобно в своё время Гитлеру и Сталину, развязали в Европе кровавую войну.

*          *          *

         Никколо Макиавелли, итальянский мыслитель, идеолог зарождавшейся буржуазии, учил, “как государи должны держать слово”: “Излишне говорить, – писал он, – сколь похвальна в государе верность данному слову, неуклонная честность без хитрости; однако мы знаем по опыту, что в наше время великие дела удавались лишь тем, кто мало считался с данным словом и умел кого нужно обвести вокруг пальца, они в конечном счёте преуспевали куда больше, чем те, кто ставил на честность…

         Разумный государь не может, следовательно, и не должен держать слово, если верность слову оказывается ему невыгодна и если отпали причины, побудившие дать слово…

         Иначе говоря, в глазах людей надо быть сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благочестивым – и быть таковым в самом деле, но внутренне надо расположиться к тому, чтобы явить и противоположные качества, если того требует необходимость. Следует понимать, что государь, особенно новый, не может исполнять всё то, за что людей почитают хорошими, ибо ради сохранения государства (я сказал бы: не столько для сохранения государства, сколько из-за своего властолюбия – С. Ш.) часто приходится идти против собственного слова, против милосердия, доброты и благочестия. Поэтому в душе он должен быть готов повернуть туда, куда подует ветер, посылаемый фортуной, и куда его увлекают события, и должен, как было сказано, по возможности не удаляясь от добра, при надобности – не чураться зла”. (Никколо Макиавелли. Избранное. М.: “РИПОЛ КЛАССИК”, 1999, стр. 419, 420, 420-421).

         Насколько мне известно, названная книга Н. Макиавелли, по крайней мере, в первое время его президентства, лежала у А. Лукашенко на столе. При этом мне, конечно, неизвестно, читал он её или нет, но что для него “ложь” стала одним из методов руководства, он подтверждает на каждом шагу; и это характерно для всех диктаторов. Известно, например, что одним из своих тактических приёмов А. Гитлер, которого 23 ноября 1995 года А. Лукашенко зачислил в свои кумиры, тоже “избрал тактику осмотрительной лжи, дабы усыпить свои будущие жертвы обманчивым чувством безопасности. На самом деле он делал публичные заявления о стремлении к миру, при этом серьёзно готовился к войне”. Но, к сожалению, “чем значительней и очевидней была ложь, тем больше людей предпочитало верить ей”. (См. Энциклопедия Третьего рейха, стр. 173).

         Ложь была одним из главных способов существования и другого диктаторского режима ХХ века – большевистского. “Я заметил, – говорил известный русский певец  Фёдор Шаляпин, вспоминая первые дни Советской власти, – что искренность и простота, которые мне когда-то импонировали в социалистах, в этих социалистах последнего выпуска совершенно отсутствуют. Бросалась в глаза какая-то сквозная лживость во всём. Лгут на митингах, лгут в газетах, лгут в учреждениях и организациях. Лгут в пустяках и так же легко лгут, когда речь идёт о жизни невинных людей”. (Фёдор Шаляпин. Маска и душа. М.: “Вагриус”, 1997, стр. 237).

         При этом Иосиф Сталин, выступая перед активом московской партийной организации (май 1925 г), осуждал те партии, которые пользовались ложью. “Партия, скрывающая правду от народа, партия, боящаяся света и критики,- говорил он и, по-видимому, даже не краснея, – есть не партия, а клика обманщиков, обречённых на гибель”.

         Так что, приведя эти слова И. Сталина в статье “Ложь. Лицемерие. Насилие”, опубликованной в газете “Народная воля”  (25 сентября 1997), я писал: ” И в последних словах Сталин был абсолютно прав: действительно, клики обманщиков, стоявшие во главе Национал-Социалистической рабочей партии Германии, и во главе Коммунистической партии Советского Союза (на разных этапах её развития), обрекали эти партии на гибель с самого начала. Позже эту непреложную истину подтвердили и такие политические монстры, выросшие на лжи и лицемерии и выступавшие под флагом социализма, как ракошизм (Венгрия), ходжеризм (Албания), клика Чаушесу (Румыния), полпотовщина (Камбоджа).

         Я уверен, обречён на гибель и нынешний режим в Республике Беларусь, который в массах окрещён лукашизмом. И который по своей сути, я считаю, является смесью (эклектикой) гитлеровской и большевистской диктатур”.

         При этом, продолжая в названной статье разговор о поведении Лукашенко, я напомнил, что “… только человек, моральное кредо которого – нагло обманывать народ, мог, обещая восстановить Советский Союз, утверждать, что он был единственным среди депутатов Верховного Совета Республики Беларусь 12-го созыва, кто выступал против развала Союза и голосовал против Беловежских соглашений. В действительности же, как показывает изучение стенограмм заседаний Верховного Совета, Лукашенко даже репликой не обмолвился в защиту Союза. А голосовал против ратификации Беловежских соглашений, как стало известно, Валерию Тихиня.

         История зафиксировала и обещания кандидата в президенты Лукашенко “запустить заводы и фабрики, продать скопившуюся на складах продукцию, сократить на 30 процентов административно-управленческий аппарат, улучшить благосостояние народа. И все эти обещания эмоционально усиливались в те дни случаями “стрельбы под Лиозно” и “разрыва пиджака” при входе в здание Дома правительства.

         В связи с этим возникает вопрос, – спрашивал я в той статье, – разве трёх лет оказалось мало для работников прокуратуры и “силовых” министерств (кстати, подчинённых сейчас одному из участников “лиозненского фарса”: во время выхода статьи Шеймал был генеральным прокурором РБ), чтобы найти, кто тогда стрелял в кандидата в президенты Лукашенко и предать суду преступника? И в этом, казалось бы, должен быть заинтересован и сам президент Лукашенко, который сейчас обладает всеми возможностями прояснить этот факт…

         Ну а если это, как в своё время утверждали по телевидению тогдашние пресс-секретарь КГБ Пётр Снопок и заместитель министра внутренних дел Люциан Соболевский, был умышленно организованный самострел ехавшей в машине компании с целью вызова у избирателей жалости к “рискующему” во имя народа своей жизнью, то в любом цивилизованном государстве лжецы и лицемеры понесли бы соответствующее наказание. Так или иначе, но, если не считать народ быдлом, в чём Лукашенко часто обвиняет других, на этот вопрос пора дать ответ.

         Люди должны иметь ясность и по поводу информации по телевидению во время предвыборной президентской кампании и о том, что Лукашенко в самолёте обворовал стюардессу. Тогда были показаны и подтверждения свидетеля. Если же факт представления кандидата в президенты мелким воришкой был сфабрикован, то почему эти клеветники до сих пор не наказаны? И кто сценарист и организатор этой передачи? Неужели в ответе и на эти вопросы не заинтересован президент Лукашенко? Ну, а если этот факт, не дай Бог, действительно имел место, то возникает по крайней мере два вопроса: кто управляет государством и что от него можно ожидать?”

*          *          *

         Естественно, что не произошло никакого сокращения административно-управленческого аппарата. Наоборот, с началом исполнения Лукашенко президентских обязанностей его численность увеличилась на несколько тысяч. Но, о чём я ещё пи-сал в той же статье, так это о том, что “особо следует остановиться на лицемерии кандидата в президенты Лукашенко, связанном с его громкими заявлениями о борьбе с коррупцией и мафией. Скажу сразу, что они оказались таким же обманом, как и все другие  его обещания. Никто из тех 70 коррупционеров и мафиози, якобы значащихся в списке, которым размахивал на каждой предвыборной встрече Лукашенко, не сидит в тюрьме. Наоборот, многие из них сегодня рядом с “борцом” с коррупцией и мафиози. Более того, при покровительстве президента Лукашенко создана целая “империя” (Управление делами президента Республики Беларусь во главе ещё с одним участником “лиозненского спектакля” – Иваном Титенковым), которая бесконтрольно, в нарушение Конституции, занимается производственно-хозяйственной деятельностью, причём вырученными от этого деньгами стала распоряжаться по своему усмотрению буквально с первых дней функционирования”. А попытка депутатом Верховного Совета 12-го созыва Сергея Антончиком опубликовать доклад о коррупции в окружении президента закончилась выходом газет с белыми пятнами.

         А вот и свежие факты вранья. В интервью Дмитрию Гордону Лукашенко обещал, что с беларусской земли на Украину ракеты не полетят “ни-ког-да!”. Или вот другой факт: после того, как  В. Путин отдал команду Российской армии оккупировать Украину,  они, Путин и Лукашенко, встретились, и Лукашенко чуть ни благо-дарил Путина за данное преступление, сказав при этом, что, мол, если бы вы не отдали такой команды, то Украинские войска через шесть часов начали бы войну против Беларуси. Кстати, и В. Путин это принял это враньё за  “чистую монету”.

         Остаётся только сказать: “Лжецы и лицемеры!”

*          *          *

            “Не свободно то общество, какая бы ни была его форма правления, – отмечал британский философ, социолог, экономист и политический деятель Джон Стюарт Милль, – в котором индивидуум не имеет свободы мысли и слова, свободы жить, как хочет, свободы ассоциации, – и только то общество свободно, в котором все эти виды индивидуальной свободы существуют абсолютно и безразлично одинаково для всех его членов. Только такая свобода и заслуживает названия свободы, когда мы можем совершенно свободно стремиться к достижению того, что считаем для себя благом, и стремиться теми путями, какие признаём за лучшие, – с тем только ограничением, чтобы наши действия не лишали других людей их блага, или не препятствовали другим людям в их стремлении к его достижению. Каждый индивидуум есть лучший сам для себя охранитель своего здоровья, как физического, так и умственного и духовного. Предоставляя каждому жить так, как он признаёт за лучше, человечество вообще гораздо более выигрывает, чем принуждая каждого жить так, как признают за лучшее другие”. (Джон Стюарт Милль. О свободе. С.-Петербург, 1900,  стр. 23).

         При этом Дж. С. Милль поясняет: “Не для того исключительно и не для того главным образом необходима свобода мысли, чтобы могли образоваться великие мыслители; напротив, она в такой же степени и даже ещё в большей необходима для того, чтобы сделать для людей вообще достижимою ту степень умственного развития, к какой они способны. Бывали и снова могут явиться великие мыслители и при общем умственном рабстве; но при этом рабстве никогда не было и не может быть умственно развитого народа”. (Там же, стр. 64-65).

         Кстати, все диктаторы очень боялись и боятся “умственно развитого народа”, поэтому, придя к власти, первое, что они делают – стремятся  “приватизировать ” средства массовой информации,  одновременно закрывая им неугодные. Именно с этого начали своё “господство” и большевики: буквально через два дня после захвата власти в Петрограде Совнаркомом был издан “Декрет о печати”, и на его основании с октября 1917 по июнь 1918 года были закрыты или прекратили существование более 470 оппозиционных газет; в связи с чем уже 7 (20) ноября 1917 года Алексей Максимович Горький (Максим Горький) писал: “Ленин, Троцкий и сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти, о чём свидетельствует их позорное отношение к свободе слова, личности и ко всей сумме тех прав, за торжество которых боролась демократия”. (М. Горький. Несвоевременные мысли и рассуждения о революции и культуре (1917-1918 гг.).  МСП “ИНТЕРКОНТАКТ”, 1990, стр. 76).

         А 10 (23) ноября 1917 года, возвращаясь  к указанному преступлению большевиков, А. М. Горький опять пишет: “Заставив пролетариат согласиться на уничтожение свободы печати, Ленин и приспешники узаконили этим для врагов демократии право зажимать ей рот; грозя голодом и погромами всем, кто не согласен с деспотизмом Ленина-Троцкого, эти “вожди” оправдывают деспотизм власти, против которого так мучительно долго боролись все лучшие силы страны…

         Вообразив себя Наполеонами от социализма, ленинцы рвут и мечут, довершая разрушение России – русский народ заплатит за это озёрами крови”. (Там же, стр. 83).

         Кстати, к сказанному М. Горьким стоит добавить, что большевики и были “врагами демократии”, поэтому поступать по-другому они не могли. Об этом говорит и выступление на XVIII съезде ВКП(б) члена комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) Емельяна Ярославского (урожд. Миней Губельман): “За эти пять лет в области искусства, как театрального, так и изобразительного, в особенности в области кино и создания народной песни, в СССР достигнуты огромные успехи. И здесь надо отметить, что указания товарища Сталина, его постоянный, неослабевающий интерес к этому делу является мощным двигателем для наших художников, артистов, киноработников, поэтов и писателей…

         Мы можем и должны использовать в ещё в большей мере огромные средства, какие даёт государство для того, чтобы создать не только через литервтуру, но и через театр, через музыку, через изобразительное искусство, и в особенности кино, целую серую глубоко художественных произведений, отражающих историю нашей партии, историю нашей революции и социалистического строительства.

         Эти произведения будут обучать массы, воспитывать их в коммунистическом духе и помогут им выполнить задачу ликвидации пережитков капитализма в сознании трудящихся”. (XVIII съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стен. отчёт., стр. 136).

         А вот что писал Вольфганг Шульц в “Основах национал-социалистической культурной политики”: “Национал-социалистическая политика, даже та её часть, которая называется культурной политикой, определяется фюрером и теми, кому он дал соответствующие полномочия. Если мы хотим знать, что такое национал-социалистическая культурная политика, мы должны присматриваться к этим людям, к тому, что они делают и к тем директивам, которые они  давали с целью воспитать себе ответственных помощников”. (Цит. по кн. Милована Джиласа “Новый класс. Анализ коммунистической системы”, стр. 170).

         “Средства массовой информации, – по мнению высказывания В. Путина в одном из его интервью, – обладают большим влиянием и поэтому должны быть ответственны. В противном случае они превращаются в “банду”, которая обслуживает частные интересы”.

         Остаётся после этого только спросить: во-первых, перед кем они должны быть ответственны? Перед правительством, что ли? И во-вторых, а если они служат “путинской клике”, как это делают многие журналисты России, оправдывая захватническую войну против Украины, то разве это не “банда”?

         В первое время верно служили А. Лукашенко, ставшему летом 1994 года президентом Республики Беларусь, назначенные за усердную работу во время предвыборной кампании: Григорий Кисель – руководителем национального телерадио, прекративший трансляцию заседаний Верховного Совета и не допускавший на радио и телевидение оппонентов А. Лукашенко, и Александр Федута – возглавивший в Администрации президента управление общественно-политической информации, запретивший газетам публиковать доклад депутата Антончика о коррупции в окружении президента.

         Так что вывод один: все деспотические режимы, как бы они не назывались, чтобы держать народ в повиновении и навязывать ему свою волю, с первых дней своего властвования стремятся  овладеть средствами массовой информации.

 *          *          *

         “Галоуная бяда наша (калi не трагедыя), – писал Народный депутат Верховно-го Совета РБ 12-го созыва, Народный поэт Беларуси Нил Гилевич, – здарылася у сакавiку 1994-га, калi Вярхоуны Савет Рэспублiкi Беларусь прагаласавау за прэзi-дэнцкую форму кiравання у Беларусi. Гэта была найвялiкшая i недаравальная па-мылка, нядобрыя, горкiя, а то i страшныя наступствы якой мы будзем расхлёбваць роуна столькi, колькi гэтая форма дзяржаунага кiравання у нас будзе працягвацца. Нi у якiм разе, падкрэслiваю, нi у якiм разе нам, у Беларусi, нельга было гэта ра-бiць! Толькi парламенцкая рэспублiка! Прынамсi, на блiжэйшыя сто гадоу. Пакуль iстотна не перайначыцца у лепшы бок усё наша грамдства, не адродзiцца маральна, не уздымецца духоуна i культурна. У крайнiм выпадку маглi б “закласцi” у Кансты-туцыi прэзiдэнта з чыста прадстаунiчымi функцыямi, як, напрыклад, у Германii.

         Па дарозе да таго злашчаснага галасавання, на паседжаннях Прэзiдыума. на нарадах у Старшынi Вярхоунага Савета я выказвауся рэзка супраць прэзiдэнцкай формы кiравання, затым адмовiуся браць iндывiдуальны, “пад распiску”, бюлетэнь для галасавання, за што быу “спляжаны” з трыбуны сесii Вярхоунага Савета на усю рэспублiку. На другi дзень пасля прыняцця новай Канстытуцыi у iнтэрв’ю газэце “Наша слова” (чыны яе не чытаюць) я патлумачыу cваю пазiцыю так (прашу праба-чэння за самацытаванне): “Нам лепш мець формай дзяржаунага кiравання парла-мент (…) Баюся, што прэзiдэнт у нас хутка ператворыцца у таго “бацьку з палкай”, пра якога яшчэ Аляксей Талстой у сваёй “Истории государства Российского” пiсау, маючы на увазе Пятра I: “Он молвил: мне вас жалко. Вы сгинете вконец. Но у меня есть палка. И я вам всем отец”…

         На вялiкi жаль, у сваiх трывожных прадбачваннях я не памылiуся. У лiпенi 1994 года прэзiдэнтам незалежнай Беларусi быу абраны чалавек, якi тут жа абвяс-цiу курс на аб’яднанне нашай дзяржавы з суседняй (“канфедэрпцыя цi федэрацыя – гэта мы рашым пасля”) i тут жа збэсцiу мову свайго народа, абазваушы яе неразвi-тай i недасканалай. Вядома, гэтыя заявы першай дзяржаунай асобы былi успрыня-ты цывiлiзованым светам як нечуваныя i неверагодныя, як тое, што “проста у гала-ве не укладваецца”. (См. Беларускi Дайджэст № 8 (21), верасень 1995).

         При этом следует напомнить, что, как ни странно, в самой России тут же по-явились сторонники этой планируемой Лукашенком авантюры, о чём свидетельствует, например, спетая в 1997 году поэтом и исполнителем авторских песен Александром Харчиковым песня “Лукашенко, приди!”

                                    Лукашенко, приди в Россию,

                                    Александр Григорьевич, приди!

                                    Разбуди, подними, встряхни нас!

                                    Через смуту нас проведи!

                                    Тяжкому рабству не видится края,

                                    Продана и предана

                                    Наша любимая, наша родная,

                                    Падает в пропасть страна.

                                    Лукашенко, приди в Россию,

                                    От измены очисти Москву,

                                    Будь вождём, настоящим, сильным,

                                    Утоли нашу боль, тоску!

                                    Стыд поражения, горечь утраты

                                    Жгут и тиранят нас.

                                    Как избавителя-витязя-брата

                                    Ждём мы сегодня вас.

         А спустя некоторое время, нашлись и домашние подхалимы, сочинившие пес-ню “Товарищ Президент” (слова Г. Соколовского, музыка Э. Ханка).

                                    Вы не боитесь черновой работы,

                                    Встаёте с предрассветною зарёй,

                                    Как по тревоге боевой солдаты,

                                    Что б солнце восходило над землёй.

                         Припев:  Товарищ Президент!

                                    Настанет тот момент,

                                    Когда вам до конца поверят люди.

                                     Взойдёт над нами

                                      Пламенный рассвет –

                                      Над нашей Беларусью это будет

                                    Вам испытанья преподносит жизнь,

                                    От них порою нервы на пределе.

                                    И хочется мне крикнуть Вам:

                                    “Держись!”

                                    Лишь только б ваше сердце не сгорело.

                        Припев……………………………………………………….

                                    И пусть ветры сегодня холодны,

                                    И колокольный звон не часто слышен,

                                    Дождёмся всё же радужной весны,

                                    Подснежников и аистов на крыше!

                         Припев………………………………………………………..

  *          *          *         

            А закончить своё повествование о Лукашенко я хотел бы с напоминания, что один из его “ближайшего окружения поведал мне о достаточно любопытном случае, который произошёл в 1994 году, буквально в первые минуты после объявления итогов президентских выборов, провозгласивших победу А. Лукашенко. Стояли трое из тех, кто сполна “выложились” для этой победы, и поэтому, естественно, с приподнятым настроением ожидали приезда в Минск только что “испечённого” президента, который в день выборов находился в Могилёвской области.

         И вдруг один из троих задал странный вопрос: “А не проклянут ли нас потомки за то, что мы сделали?”

         Но ещё более странным оказалось то, что двое из стоявших (троих) ответили на поставленный вопрос утвердительно: “Конечно, будет так!”

         Это был первый рейтинговый опрос тех, кто уже хорошо знал А. Лукашенко, который для остальных в то время был героем, поднявшим выше других (своих конкурентов!) меч против коррупции и поэтому достигшим на выборах в президенты внушительных результатов”. ( “Народная воля” № 18 (140), 30 января 1997 г.).

         И этот прогноз, к великому сожалению, подтвердился, в том числе совершением в ноябре 1996 года Лукашенко государственного переворота, поддержанного  президентом Российской Федерации Б. Ельциным, и окончательным установлением в республике тоталитарно-диктаторского режима, рядом убийств и заключением в тюрьмы критиков данного режима, а также новыми трагическими событиями после августа 2020 года и, наконец, преступным предоставлением территории Республики Беларусь для оккупации войсками путинского шовинистического режима с последующим их варварским нападением на Украину.

         Кстати, о неминуемом наступлении всей этой трагедии, которую мы сейчас наблюдаем, я предупреждал накануне того злосчастного ноябрьского (1996 г.) референдума, во время проведения которого и был совершён Лукашенко в Беларуси государственный переворот. (См. С. Г. Шарецкий. “Люди, будьте бдительны! В республике запахло фашизмом!”)

         За несколько дней до референдума мне позвонил из больницы Президент Российской Федерации Борис Ельцин, тот самый Ельцин, который ранее расстрелял “свой” парламент, и сказал мне: “Не мешайте президенту!”

         За несколько дней до референдума я встретился, как сейчас помню, с 32 послами,  и сказал им: “Если правительства ваших стран не предпримут, вместе с Верховным Советом Республики Беларусь, каких-то срочных мер,  то после референдума в Республике будет установлен жёсткий диктаторский режим. Я вас очень прошу: помогите нам в эту трудную минуту!”

         Послушали и разошлись…

         Почти накануне самого референдума я опять опубликовал в “Народной воле” статью “Почему опасно голосовать за проект новой Конституции Республики Беларусь, предложенный президентом”.

         При этом надо отдать должное в те дни и Председателю Конституционного Суда Валерию Тихине: он ответил на вопросы обозревателя БелаПАН Владимира Третьякова, и эти ответы были опубликованы в той же газете, что и моя статья, под заглавием: “Желает ли Беларусь стать вторым Гаити в центре Европы? Да, если на-род на референдуме поддержит президентский проект Конституции”. Это он потом, по неизвестной мне причине, по существу, принял сторону президента и своим бездействием приостановил начатый импичмент президенту.

         Не могу не вспомнить и того, что во время референдума поборника гитлеровских порядков поддержала “верхушка” компартии Беларуси: первый и второй секретари ЦК КПБ Анатолий Малофеев и Алексей Камай, член бюро ЦК КПБ , бывший Председатель Совмина Республики Вячеслав Кебич, а также Сергей  Линг и прочие лицемеры, учившие коммунистов, пониже по должности  и рядовых, принципиальности и преданности коммунистическим идеям; в связи с чем невольно вспоминается поведение во время подписания Молотовым и Риббентропом 23 ав-густа 1939 года  “Акта о ненападении” и “Секретного дополнительного протокола” тогдашнего Генерального секретаря  ЦК ВКП(б) Иосифа Сталина: он поднял тост не только за здоровье фюрера Германии А. Гитлера, но и предложил поднять бокалы за  “нового антикоминтерновца Сталина”, что стало, безусловно, неожиданностью и для Молотова, и для Риббентропа, который тут же бросился к телефону и начал звонить в Берлин и докладывать об услышанном Гитлеру, который в восторге ответил ему: “Мой гениальный министр иностранных дел!” (См. Фелькс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин. М.: “ОЛМА-ПРЕСС”, 2002, стр. 24).

         А во время референдума я обратился к международному сообществу с заявлением о том, что в Республике Беларусь совершается государственный переворот!

         Через каких-то пару дней приехали два сенатора США, встретились со  мной и сказали: “Да, мы проспали Беларусь”.

         Правда, международное сообщество не признало законным того референдума, и Верховный Совет продолжал работать, хотя и в урезанном составе, весь срок, на который был избран.

*          *          *

         Але i пасля здзяйснення Лукашэнкам i яго “бандай” у лiстапалзе 1996 года дзяржаунага перавароту я, як i тысячы сумленных беларусау, прымау удзел у роз-ных мерапрыемствах, прысвечаных барацьбе з устанавiушымся дыктатарскiм рэ-жымам, адзначэнню нашых нацыянальных святау i жалобных  датау; прычым к адной з iх я напiсау i прадэкламавау вось такi верш:

                        Чарнобыльская малiтва

                               (26 красавiка 1998 г.)

                        Завошта, Божа, Ты так пакарау

                        Народ наш беларускi?

                        Бяду “Чарнобыля” наслау

                        На нашы гарады i вёскi.

                             I без таго народ наш быу пакутнiк,

                             Шмат пралiу крывi i поту.

                             О, Божа, Адзiны наш Заступнiк!

                             Пазбау нас ад Чарнобыльскай брыдоты!

                        Войны, нацыянальны  гнёт, пагарду –

                        Усё перанёс народ працалюбвы;

                        Дык няужо i сёння ён ня варты

                        Жыць заможна i шчаслiва?

                             Навошта, Божа, Ты дадау

                            Да “Чарнобыля” уладу лукашыстау?

                             Якая, быццам бы удау,

                             Душыць моцна усiх чыста.

                        Цябе прашу я: “Божа Усявышнi!

                        Змiлуйся! Да Цябе малюсь! –

                        Ад “Чарнобыля” i лукашыстау

                        Пазбау Ты нашу Мацi-Беларусь!”