Накануне телефонного разговора Джо Байдена с Си Цзиньпином эксперты анализируют российскую стратегию Китая после начала войны на Украине, пишет Евгений Комаров из VOA.
Как сообщило агентство Reuters, президент США Джо Байден поговорит по телефону с президентом Китая Си Цзиньпином сегодня, 18 марта. Ранее госсекретарь США Энтони Блинкен выражал обеспокоенность тем, что Пекин «рассматривает возможность прямой помощи России военной техникой для использования в Украине», и констатировал, что Пекин «будет нести ответственность за любые действия, которые он предпримет для поддержки агрессии России». Более того, по мнению госсекретаря, «Китай несет ответственность за то, чтобы использовать свое влияние на президента Путина и защитить международные правила и принципы, которые он якобы поддерживает… Вместо этого, похоже, Китай движется в противоположном направлении, отказываясь осудить агрессию и одновременно пытаясь изобразить себя нейтральным арбитром».
14 марта в Риме советник по национальной безопасности Джейк Салливан встречался с высокопоставленным китайским дипломатом Янгом Цзечи с целью предостеречь Пекин от оказания военной помощи России. Однако Джо Байден и Си Цзиньпин не разговаривали друг с другом с ноября 2021 года.
Как известно, Китай не стал прямо осуждать вторжение России в Украину: на голосовании в Генассамблеи ООН представитель Китая воздержался. При этом Пекин одновременно заявлял, что признает суверенитет Украины, но у России якобы есть законные проблемы с безопасностью, которые необходимо решить.
«Позиция Пекина очень быстро меняется в режиме реального времени, а в последние дни она развивается в весьма опасном направлении», – считает доктор Эван Медейрос, заведующий кафедрой азиатских исследований в Школе дипломатической службы (Dr. Evan Medeiros, School of Foreign Service), ранее работавший главным советником президента Барака Обамы по Азиатско-Тихоокеанскому региону. «В лучшем случае это своего рода «пророссийский нейтралитет», но с постепенным уклоном в сторону России. Такой вектор опасен для стабильности американо-китайских отношений, не способствует завершению войны в Украине и затрагивает более широкие вопросы глобального распределения влияния».
По мнению Медейроса, сейчас Китай реагирует по совершенно иному сценарию, чем делал это в 2014 году, когда Россия аннексировала Крым. Восемь лет назад Китай занимал позицию «очень осторожного, очень продуманного нейтралитета, основанного на принципе невмешательства. На этот раз китайцы гораздо более активны». В последнюю неделю Китай «подошел ближе к критическому порогу, поддержав российскую кампанию по дезинформации и распространяя слухи о том, что США якобы управляют некими объектами разработки биологического оружия в Украине. И это на фоне информации о том, что русские запрашивали у китайцев летальную и нелетальную военную технику для продолжения своей агрессии, которая у них не идет, как планировалось». Колебания продолжаются, и «похоже, перед Китаем сейчас стоит какой-то очень важный выбор в его внешней политике».
Акио Такахара, профессор Токийского университета (Akio Takahara, University of Tokyo) напоминает, что 2022 год – год выборов в Китае: во втором полугодии состоится 20 съезд компартии. У Си Цзиньпина есть оппозиция, которая не хочет допускать его «вечного» правления. Выражая относительную поддержку Путину, Си Цзиньпин исходил, по оценке Такахары, из быстрого окончания войны. «Но если война будет продолжаться в том же ключе, что и сейчас, то Китай все больше будет терять авторитет в международном сообществе вслед за Путиным». Поэтому размышляя о дальнейшей поддержке российского диктатора, «Си Цзиньпин не может не думать, а какой ущерб может быть нанесен его репутации внутри партии? Для Си Цзиньпина стабильность внутри Китая даже более важна, чем в международном сообществе» – по крайней мере в 2022 году, – рассуждает Акио Такахара.
Поэтому одновременно Китай «продолжает призывать и к защите суверенитета и территориальной целостности Украины, по крайней мере критикуя Россию за ее удары по гражданским целям». Консервативный подход, по мнению экспертов, состоит для Китая в том, что его экономические интересы возьмут верх: мол, «пусть «угасающие» державы сражаются друг с другом, истощают свои ресурсы, а мы просто продолжим наращивать у себя в Азии свои внутренние ресурсы и выйдем из этого мировыми лидерами».
Акио Такахара объясняет: «Китай одержим идеей стратегической конкуренцией, которую он ведет с США. Пекин все видит сквозь призму этого мировоззрения, и это дает, конечно, очень искаженную картину мира. Поэтому с точки зрения Си Цзиньпина, Россия является тактическим партнером в конкуренции с США, и он не может ее порицать. Китай попал как бы в ситуацию “Уловка 2022″».
Доктор Матью Дюшатель, директор азиатской программы в парижском Институте Монтень (Dr. Mathieu Duchâtel, Director of the Asia Program at Institut Montaigne), напоминает: «Пока мы видим, что китайские компании соблюдают санкции, наложенные на режим Путина. Например, не предоставляют аэропорты для российских самолетов, отклоняют ограниченные санкциями финансовых операции в долларах США».
Весьма жесткие конкурентные отношения Китая с США уже сложились. На их фоне крепкие отношения с Путиным для Пекина выглядят тактически логичными. Но отношения с третьей силой – Евросоюзом – еще не кристаллизовались в полной мере, считает Матью Дюшатель. И неожиданно быстрая, жесткая реакция Евросоюза на вторжение России в Украину ставит Китай перед очередной дилеммой: может ли он пойти на конфликт еще и с Европой ради России? «Си Цзиньпину не нужно напоминать, – считает Матью Дюшатель, – что Путин не может быть рядом с ним вечно. И что же произойдет, если Путин просто исчезнет со сцены в какой-то момент? Тогда Китай столкнутся с очень и очень сложной геополитической ситуацией и на европейском, и на американском фронтах. Неожиданно Европа приобрела максимальную стратегическую ценность» в глазах Китая, – заключает Дюшатель.
Глядя на ситуацию со стороны России, следует задаться вопросом: а способен ли Пекин смягчить санкционное давление на Кремль? Среди мифов постсоветской пропаганды Китай давно занимает особое место: он обязательно упоминается, как спасительный круг, едва лишь речь заходит о санкциях Запада. При этом реальный опыт и синофобия среди жителей сибирско-дальневосточного региона, которые периодически сталкиваются с проявлениями китайского экспансионизма и сырьевого потребительства – игнорируются: ведь за Уралом проживает лишь 10% россиян.
Действительно, Китай порой выручал Россию за последние 30 лет, но в мелочах: будь то поставки очень дешевых потребительских товаров или доступные возможности пляжного отдыха дальневосточникам – в обмен на российские нефть, уголь и лес. А сегодня россияне массово открывают банковские карты китайской платежной системы UnionPay, которые, возможно, позволят им обойти ограничения, наложенные VISA, MasterCard и American Express.
Впрочем, по большому счету, «что бы ни делал Китай, но если Евросоюз решил сократить потребление российского газа на 50% к 2023 году, то помочь здесь Пекин не в силах, – считает Матью Дюшатель. – Единственная труба уже заполнена; китайско-российские энергетические отношения находятся на уже заданной траектории, и эта траектория – единственная». Вот что может измениться – так это цена, так как предложение увеличится. Но от снижения цены выиграет Китай, а не Россия…
Не сможет Пекин купить у России и больше нефти, считает французский эксперт. А вот в области экспортного контроля за высокими технологиями ситуация для Путина благоприятнее. В отношении экспорта полупроводниковых изделий у Китая есть «больше пространства для оказания некоторой поддержки российской военной промышленности по одной простой причине: потому что некоторые китайские компании уже давно стали объектами ограничительных мер, которые были ранее введены США».
Таким образом, китайско-российские отношения переживают самый важный момент с 2014 года. Ответ Китая на нынешний военный кризис обещает иметь значительные последствия не только для его отношений с Россией, но и для широкого стратегического ландшафта. «Реакция Пекина на события на Украине является знаковой для всей китайской внешней политики», – заключает Эван Медейрос.
