В середине июня на сайте Белого дома была опубликована новая стратегия по противодействию внутреннему терроризму, которая тут же стала основной темой для обсуждения в российской пропаганде. Россияне уверяют, что теперь “террористом в Америке могут назначить кого угодно”, и якобы самые обычные люди, которые выступают против правительства, действующей власти, капиталистического уклада или глобалистских тенденций, относятся к внутренним террористам.
Против Украины и США используются одни и те же пропагандистские тактики
На самом деле, речь идет о традиционной пропагандистской технике, при которой отдельные слова вырываются из контекста и используются в совершенно ином значении, нежели в изначальном документе. Этот прием хорошо знаком украинцам на примере случаев, когда российская пропаганда и чиновники пытаются на международном уровне представить Украину как страну, в которой “проводится преследование за русский язык и любовь к русской культуре”.
При этом замалчиваются реальные дела, за которые осуществляется уголовное преследование тех или иных лиц: участие в преступлениях, в том числе военных, шпионаж и так далее. На поверхность выносится только их декларируемый мотив: “любовь к России”, который затем экстраполируется на всех русскоговорящих украинцев как потенциальных жертв репрессий.
Та же старая как мир техника была использована против американской стратегии, когда на поверхность были вынесены только перечисленные в ней мотивы совершения терактов. К сожалению, сторонники Дональда Трампа с радостью подхватили эту дезинформацию, принявшись распространять ее, в том числе и в Украине, поэтому важно пояснить, что именно имели в виду американцы.
Путаница здесь кроется в принципиальной разнице российского и американского подходов. В Америке, в отличие от России, нет юридического понятия “экстремистских взглядов”, которое влекло бы за собой уголовное наказание. Уголовная ответственность в США наступает только за конкретные насильственные действия или доказанное намерение совершить насилие. Именно поэтому стратегия, перечисляя наиболее частые мотивы совершения терактов, не делает различий между заведомо деструктивными и нейтральными мотивами, которые в умеренной форме вполне допустимы и законны.
Виды американского экстремизма
В частности, внимание американских правоохранителей привлекают не просто люди, выступающие против абортов (что является довольно популярными в Америке взглядами), а радикальные группы, которые считают, что для защиты нерожденных детей необходимо взрывать абортарии и убивать врачей. Точно так же, к примеру, в стратегии перечислены такие мотивы, как защита окружающей среды и животных, которые в конструктивном их выражении не только не порицаются, но даже поощряются обществом. В опубликованном Белом доме документе они были названы лишь потому, что в своем радикальном выражении являются реальным мотиватором для совершения насильственных действий, что следует из простого анализа статистики совершенных терактов.
Речь идет о так называемых “защитниках прав животных”: как правило, людей левых взглядов, считающих, что животные должны обладать теми же правами, что и люди (правда, умалчивая о том, что в таком случае делать с обязанностями зверей). Наиболее радикальные представители этого движения периодически доходят до того, что взрывают лаборатории, в которых проводятся опыты над “меньшими братьями”. В жалости к зверюшкам как таковой нет ничего предосудительного, но преступления против имущества в США традиционно наказываются строго. Именно постулат о незыблемости частной собственности привел к тому, что слишком ретивые “экоактивисты” попали в разряд “внутренних террористов”.
Еще одним популярным видом “группы риска” в США, члены которой периодически совершают преступления, является так называемое “движение суверенных граждан”. Эти люди считают себя “суверенными” от государства, то есть полагают, что американские законы не распространяются на них. Поскольку в Соединенных Штатах, как уже говорилось, не преследуют за взгляды, эти люди могут десятилетиями жить, спокойно исповедуя свои убеждения и не сталкиваться с властями. Проблемы начинаются тогда, когда нежелание соблюдать “чуждые для них” законы приводит к совсем уж вопиющим преступлениям.
Так, к примеру, произошло с крайне правой группы Freemen (“Свободные люди”) в штате Монтана в 1996 году. Freemen провозглашали собственный суверенитет и отвергали власть правительства и законов США. Они выпускали множество поддельных ценных бумаг, уверяя, что по их собственным законам эти документы вполне легальны; занимались мошенничеством, не соблюдали решений суда, угрожали чиновникам и судьям и даже совершили вооруженное ограбление.
Когда противостояние с правительством обострилось, радикалы перешли на осадное положение в нескольких ранчо в пустынной местности. Осада мятежников длилась 81 день, при этом, по словам главного на тот момент переговорщика ФБР Гэри Неснера, правоохранители подошли к переговорному процессу очень мягко и в конце концов уговорили радикалов сдаться мирно. Опять же, сами по себе убеждения об уменьшении роли государства в жизни людей являются вполне нормальными для США, и применительно к терроризму речь идет только о самых крайних вариантах таких взглядов.
Всплеска насилия в США может и не быть
Именно в таком контексте в стратегии было упомянуто негативное отношение к глобализму, капитализму и другим вещам. К слову, само понятие “внутреннего терроризма”, равно как и основные группы риска, обозначенные в стратегии, использовались в американском правоохранительном сообществе задолго до событий 6 января. Единственным нововведением документа стал прогноз насчет того, что, по мнению авторов, в 2021-м следует ожидать роста насилия со стороны групп, мотивированных “недавними политическими событиями в Соединенных Штатах” и конспирологическими теориями, в том числе связанными с пандемией и касающимися мошенничества на выборах.
К слову, такой подход вызвал критику части американского разведсообщества. К примеру, еще до публикации Стратегии эксперты корпорации RAND высказывали опасения, что перечисление в связи с терроризмом мотивов, которыми руководствовались обычные люди, может необоснованно расширить круг экстремистов. Вызывает вопросы и то, насколько вообще можно спрогнозировать рост насилия в конкретном движении, когда материал для анализа еще сравнительно мал.
В частности, на сегодня известен лишь один явный случай насильственных действий людей, мотивированных подобными политическими взглядами – штурм Капитолия 6 января, вдохновленный непосредственно словами действующего на тот момент президента Дональда Трампа (который, к слову, так и не понес никакой ответственности за свои слова). Однако важно понимать, что перечисленные проблемы носят на данный момент социальный, а не правоприменительный характер, что является существенным отличием от ситуации в России.
Терроризм в России и в США: различия и связи
Столь пристальное внимание российских СМИ к происходящему в США и их непрекращающиеся попытки исказить американскую реальность объясняются желанием российских властей найти в американской практике оправдание репрессий в отношении собственных граждан. Как уже говорилось, не только внешняя, но и внутренняя политика России отталкивается от США, то виртуально “борясь” с Америкой, то думая, что подражает ей. Можно допустить, что как минимум часть российских чиновников и силовиков, борясь с диссидентами внутри страны, искренне считают, что подражают Соединенным Штатам, где, по их мнению, преследуют инакомыслящих.
При этом на практике подход к понятиям терроризма и экстремизма, используемый в России, кардинально отличается от американского. В России “экстремистскими” признаются не только организации, но и взгляды, зачастую не имеющие ничего общего с насильственной идеологией. Соответственно, все люди, вольно или даже невольно транслирующие подобные взгляды, автоматически попадают под уголовную ответственность.
Особенно бросается в глаза, что на фоне такой нетерпимости к инакомыслию в собственной стране, Россия активно поддерживает связи с американскими правыми радикалами и поддерживает их. Помимо организационных и информационных связей, Кремль создает для радикальных движений за рубежом специальные мини-идеологии – отдельные мировоззренченские системы, направленных на конкретные общественные группы. Многие из них внутренне противоречивы, и почти все они противоречат друг другу и подлинным реалиям жизни в России. Однако все эти идеологии основаны на одном и том же базовом принципе: они создают определенную картину мира, максимально импонирующую конкретной социальной группе, и в которую представители этой группы действительно хотят верить.
В каждой из этих мини-идеологий существует образ врага, притом “врагом” объявляется та категория людей, которую определенной группе естественно считать врагами, и которые вызывают у них наибольшие фобии. Для американских крайне левых источником всех бед объявляется государство, для националистов – “еврейский заговор”, для религиозных фанатиков – образ “либерального Антихриста” и так далее. Ключевой момент конструирования “идеологии на экспорт” – это привязка неугодных Кремлю явлений и процессов (объектов дискредитации) к перечисленным врагам и фобиям.
Американские правые радикалы, даже не имевшие ранее связей с Россией, являются одними из самых благодарных потребителей таких идеологий. К примеру, несколько лет назад крайне правая американская организация “Лига Юга“, открыто симпатизирующая России, создала на своем сайте раздел на русском языке.
“Мы понимаем, что русский народ и южане являются естественными союзниками по крови, культуре и религии… Как наследники европейской культурной традиции, мы разделяем схожие ценности, обычаи и образ жизни”, – заявил в своей статье под заголовком “Нашим российским друзьям” президент Лиги Майкл Хилл.
Однако важно подчеркнуть, что американские правые радикалы не столько увлечены собственно Россией, сколько образом, который Москва пытается создать в их глазах, и именно развенчание этого образа может послужить хорошей профилактикой от их чрезмерной увлеченности Кремлем.
Ксения Кириллова, «Парламент»
