На самом северном краю прекрасного полуострова Monterey, названного по имени прилегающего залива, находится город Pacific Grove. Как и многие другие города на тихоокеанском побережье Центральной Калифорнии, он окружен кипарисами, эвкалиптами и пальмами и то каменистыми, то золотистыми песчаными пляжами, омытыми прозрачной волной. На пляжах не покупаешься, потому что вода зимой и летом чуть выше температуры замерзания, но зато более красивых мест для прогулок и фотографий на память не найти!
Особенно знаменит и любим фотографами, а также гуляющими парочками так называемый «мыс влюбленных» Lovers Point. Дорожки маленького парка ведут к каменистому мысу, с которого открывается вид на голубой залив и скользящие над поверхностью воды белые паруса.
Кроме того, Pacific Grove называют «городом бабочек», потому что каждую осень сюда прилетают сонмы оранжево-черных «монархов» из северных районов Америки и Канады. Они заселяют все окрестные рощи, гроздьями свисают с деревьев, оккупируют цветущие кусты и стаями носятся над головой; и так до самой весны.
Бывшая «колония художников», Pacific Grove сегодня теряет молодое трудоспособное население, т.к. цены на жилье давно уже унеслись в заоблачные дали (как и во всех остальных бывших колониях художников), а нормально оплачиваемой высококвалифицированной работы в городе нет – вся местная экономика построена на туризме и обслуживании.
Понятно, что быть туристом здесь очень хорошо. Количество викторианских домов на душу населения самое большое в Америке, и во многих из них размещаются конкурирующие друг с другом гостиницы с включенными в стоимость комнаты завтраком и вечерним приемом с вином.
Остановившись в городе, я выбрала гостиницу Centrella Inn не только из-за доступной цены, но и потому, что, построенная в 1889 году, она является историческим памятником национального значения – National Historic Landmark.
В моей комнате, оклеенной цветастыми обоями, высился античный одежный шкаф, у окна с кружевными занавесками стояли два старинных кресла, а у кровати с металлической спинкой с шариками – резная дубовая тумбочка. Чугунная ванна держалась на четырех когтистых «лапах».
В пять часов вечера все постояльцы собрались в фойе гостиницы с видом на сад, где в кусте цветущей камелии сойка свила гнездо и носилась взад-вперед со строительным материалом в клюве – волокнами коры соседней пальмы.
Улыбающаяся дежурная подливала всем красного и белого калифорнийского вина и угощала крекерами с сыром и печеньем домашнего приготовления. На стойке с керамическими плитками в стиле арт нуво стоял стеклянный бак с питьевой водой, настоянной на свежих огурцах.
Наутро мы завтракали в той же просторной комнате, залитой солнцем и наполненной звуками кухонной суеты. Завтрак в Centrella Inn готовится по заказу специально приглашенным шефом и подается на стол дежурной – омлеты с беконом, грибами и сыром, или со шпинатом, баклажаном и сладким перцем, или – овсянка с ягодами. Потом свежая выпечка. Каждый день что-то новенькое в меню.
Немаловажное удобство расположения моей гостиницы заключалось в том, что от нее можно было пройти пешком до города Monterey и его знаменитого аквариума Monterey Bay Aquarium.
После завтрака я пересекла две или три улицы по дороге к заливу, сделала несколько фотографий «мыса влюбленных» и двинулась вдоль берега к аквариуму. На огороженном участке пляжа расположилось небольшое лежбище котиков. Симпатичные гладкобокие зверьки смотрели на людей круглыми глазами, спали или двигались то к воде, то из воды, часто вслед за своми непоседливыми малышами.
В аквариуме я первым делом отправилась в мою любимую секцию медуз – древнейших животных, появившихся 650 миллионов лет назад, но не потерявших своей привлекательности. Как всегда, среди желеобразных жителей океанских глубин в подсвеченных окошках аквариума появились новые образцы, такие, как пятнистая медуза, которую я про себя назвала мухомором.
Морские биологи, работающие в аквариуме, собирают в океане крошечных новорожденных медуз величиной с булавочную головку и выращивают до внушительных размеров в искусственных условиях.
Тело медузы, состоящее на 95% из воды, может сокращаться при недостатке пищи или расширяться, если еды более, чем достаточно. Откормленные аквариумные медузы, конечно, не испытывают недостатка ни в чем. Вернее, испытывать что-либо они не могут просто потому, что у них нет мозга или центральной нервной системы – так же, как и дыхательного аппарата, крови, костей, зубов или плавников. Только небольшая сеть нервишек на поверхности тонкой кожи.
Щупальца медуз, которые питаются зоопланктоном (мелкими морскими животными), оснащены тысячами жал для впрыскивания токсинов в тело жертвы, а их обтекаемые формы помогают спасаться от врагов – крупных рыб и черепах, плывя по течению в любом направлении.
Как бы там ни было, аквариумные медузы, больше похожие на произведения искусства, поражают своей красотой и разнообразием.
Я также провела немало времени на выставке «Открытый океан», где за стеклом медленно проплывали на уровне глаз акулы, скаты, морские черепахи и рыба-солнце, огромная, как жестяной таз, и как бы обрубленная в районе хвоста.
В уголке пингвинов, где из воды торчит каменистая скала, все птицы ныряли или сохли на камнях, и только один задумчивый пингвин забрался на самый верх скалы и, не отрывась, смотрел в окно, за которым плескался океан.
Остаток дня я посвятила неугомонным морским выдрам, играющим в воде и разгрызающим кубики льда с креветочной пастой, которыми их кормят в аквариуме. Я заметила, что, когда им надоедало грызть лед, умные выдры опускали его в воду и давали немного оттаять, а потом заглатывали корм.
К моменту закрытия аквариума я и сама была не прочь чего-нибудь погрызть, но решила воздержаться и не портить себе аппетит, так как в тот вечер у меня была назначена встреча с друзьями в лучшем ресторане города Restaurant 1833.
Я пешком вернулась в гостиницу, переоделась к обеду и направилась в ресторан в состоянии радостного ожидания. Во-первых, потому, что мои друзья – интересные люди; он – журналист, она – психиатр, и я всегда узнаю от них что-то новенькое. Во-вторых, потому, что в ресторане, расположенном в старинном, по слухам, «заколдованном» особняке бывшего мэра города, командует парадом исключительно талантливый молодой шеф, Levi Mezic.
Из надежных источников я знаю, что его фотография приколота к стене в некоторых ресторанных кухнях, и надпись на фотографии гласит: «Это враг. Он доводит других шефов до слез»!
Я не была разочарована в своих ожиданиях. Сначала шеф Levi накормил нас душистым супом из корня петрушки с домашними булочками двух видов – с беконом и чеддером и с сушеными помидорами и брынзой. Потом мы ели маленькие варенички с телятиной и пюре из свежего зеленого горошка.
Потом мои друзья заказали бифштекс и рыбу, а я – блюдо из кролика, которое чуть не довело меня до слез. Я-то думала, что готовлю кролика лучше всех, по рецепту моей бабушки…
На моей тарелке разместились с одной стороны кроличья тефтелька в соусе, с другой – три кусочка кроличьего мяса, обернутого беконом и зажаренного, а посередине – малюсенькие кроличьи «биточки» с ребрышками, как бы предназначенные для кукольного потребления.
Потрясающе вкусный обед сопровождался, как всегда, интересным разговором с моими друзьями. Он рассказал мне о новом туре по местам голливудских съемок, который я решила попробовать в следующий раз, а она, узнав, что я остановилась в Centrella Inn, сказала: «Новые хозяева так замечательно отреставрировали дом. Ты бы видела его несколько лет назад, когда там еще была психушка. Сумасшедшие все там крушили, свешивались из окон и орали на прохожих – по улице невозможно было пройти!»
Не знаю почему, но я как-то потеряла аппетит и от десерта отказалась.
Эмма Красов, “Кстати”.
